Проклятие мёртвого короля
Шрифт:
– Не могу сказать, что вы прекрасно выглядите, лорд Галлеш. Думаю, вы уже достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы перебраться из этой помойной ямы в приличную спальню. И, простите великодушно, но вам не помешало бы помыться.
Насчет того, что я себя хорошо чувствую, это Месарш мне польстил... Чувствовал я себя отвратительно. И физически, и морально. Особенно мне стало нехорошо, когда я узнал, что провалялся на грани между жизнью и смертью больше месяца. И все это время Анна и Мартош считали, что я мертв, потому что их оглушило моей временной смертью, эманацию которой усилила смерть созвучного мне по
Ну и последним доказательством моей смерти был... пепел от лича, осыпавшийся вокруг моего тела, словно контур.
Просто добрый Зоб, прежде чем тащить меня в свое укрытие, перевернул и как следует тряханул. Расстегнувшийся ошейник просто свалился на пол. Туда же осыпалась большая часть пепла...
– Если хотите, можете продолжать жить здесь, прячась от всего мира. Но тогда у меня к вам большая просьба: посоветуйте мне надежного человека на вашу должность.
– На какую должность?
– изумился я, наконец-то с трудом поднявшись и теперь пошатываясь, вцепившись в плечо Зоба. Падать при Месарше не хотелось, но и стоять самостоятельно пока не получалось.
– А лорд Иллеш не успел вас обрадовать? Вы же убили Чонгора Сабо, унаследовали его темную империю, так что теперь вы являетесь «королем» преступного мира Ульганэша. Кажется, так звучит ваш новый титул?
– Так, сначала я должен помыться, потом поесть, а потом... потом я буду думать!
– выдохнул я и чуть не упал вместе с Зобом. - И учтите, ошейник я на себя надеть не позволю!
– Что вы, лорд Галлеш, какой ошейник!
– и Месарш усмехнулся так, что у меня прямо вот все зачесалось от неприятного предчувствия.
– Ваш ошейник на вас, молодой человек, - и он скосил взгляд на мою левую руку, украшенную серебряным кольцом.
– А еще число ваших слабостей слегка выросло, на одну маленькую темную прелестницу, которая родится на свет через... восемь месяцев, если с ее матерью все будет хорошо.
Я зарычал и кинулся стукнуть этого гада по морде, но едва не упал. Хорошо Зоб поймал и удержал.
– Лорд Галлеш...
– Месарш посмотрел на меня с каким-то отеческим укором во взгляде.
– Когда же вы повзрослеете? Идите мойтесь, а я пока закажу вам еду.
Анна:
Сумрачные своды храма отражали мелодичные переборы органа, превращая негромкую мелодию в нечто божественное. Это был очень старый и очень маленький храм, пристроенный к императорскому дворцу в незапамятные времена, когда королевства Ульганэш толком еще и не было. Храм двуликого бога, не обезображенный переворотами, революциями и модой. Изначальный.
– Деточка, главное в твоем положении - не волноваться!
– напутствовала меня будущая свекровь, заботливо поддерживая под руку и одним взглядом строя не слишком многочисленную толпу родственниц, суетившихся на заднем плане.
– Это всего лишь формальность, ты и так наша самая лучшая девочка, все будет хорошо!
Я вздохнула. Мама Мартоша мне нравилась, она оказалась очень милой, очень деликатной и очень... деятельной дамой, окружавшей меня таким количеством заботы и опеки, что я временами впадала в отчаяние и сбегала к будущему мужу в управление, несмотря на
Я улыбнулась свекрови, показывая, что все в порядке, и медленно пошла по ковровой дорожке к алтарю, туда, где ждал мой золотой принц.
Взгляд скользнул вдоль прохода, по немногочисленным гостям... Его Императорское Величество почтил церемонию собственной персоной, что произвело неизгладимое впечатление на родню Мартоша. А меня больше занимал его незаметный, скрывающийся в тенях заместитель. Я встретилась с Эрвином взглядами и без слов сказала ему: “Спасибо за все”.
После того что произошло в замке, я больше месяца провалялась в коме, в лучшей имперской клинике под присмотром жутко матерящегося лорда Мораша и целого штата целителей. Я не хотела возвращаться. Наоборот, изо всех сил сопротивлялась, пытаясь утопить в темноте свою боль.
При этом я почему-то прекрасно слышала и Мартоша, умоляющего меня очнуться, и Мораша, который на чем свет стоит крыл пустоголовых юнцов, которые не уберегли его ученицу, и безмозглую имбецилку, едва не загнавшую себя в могилу, а теперь не желающую оттуда вылезать.
А потом пришел лорд Месарш. Его я тоже услышала. Он выгнал всех из палаты, подошел к кровати вплотную и очень жестко произнес:
– Возвращайся сию секунду. Ты не имеешь права убивать его ребенка!
И меня в то же мгновение вынесло на поверхность, как из глубокого омута, задыхающуюся, мокрую от пота, перепуганную...
– Чьего?!
– едва выдавила я, пытаясь откашляться.
– Чьего ребенка?!
Этот гад не ответил, только усмехнулся и ушел. А в палату ворвалась целая толпа народу, и у меня не было ни одного шанса снова спрятаться в не-жизнь...
Мне потом было невыносимо стыдно и перед резко постаревшим Мухомором, который так обрадовался, что все время отворачивался к окну, чтобы скрыть неуместные слезы. И, главное, перед прорвавшимся к моей постели Мартошем. Исхудавшим, измученным, но таким счастливым от того, что я очнулась.
Бедный мой, хороший, любимый... как я могла быть такой эгоисткой?! Он ведь тоже потерял лучшего и единственного друга, а тут еще я со своим нежеланием возвращаться. Дура! Эгоистичная дура!
И уже неважно было, чей именно ребенок во мне. Я сначала даже не хотела знать. Пока магия не начала очень медленно возвращаться и не стало очевидно, что их там двое. Мальчик-светлячок, гревший меня все это время, несмотря ни на что - весь в папу. И прячущаяся в тени, немного испуганная и обиженная, осторожная и хитренькая девочка. Темная...
Умом я понимала, что на такой стадии беременности они оба - всего лишь две группы клеток, но магией... магией я уже ощущала их живыми и вполне... как бы это сказать... вполне проявившимися характерами.
Ковровая дорожка как-то неожиданно закончилась, прервав мои воспоминания. Я взглянула на Мартоша и улыбнулась ему, ясно, радостно, без тени сожалений или сомнений. Мой любимый. Я тебя никогда больше не брошу. Обещаю!
Смешно, но эта свадьба - действительно всего лишь формальность. Нам даже не надо обмениваться кольцами - то самое тонкое золото из прошлой жизни уже связало нас прочнее любых обрядов. Когда Мартош надел второе? Я даже не спрашивала - неважно. Надел, и пока мы живы - они не снимутся.