Проклятие на наши головы
Шрифт:
– Куда дальше? – спросил Лукаш, поднимая посох над головой.
– Хороший вопрос, – пробормотала я с досадой.
Остатки моего поводка окончательно рассыпались. Вокруг не было ни шороха, ни звука. Дром, уткнувшись носом в землю, принялся ходить зигзагами по краю оврага. Мик, наоборот, нашел ветку повыше, забрался на нее и зашевелил усами, принюхиваясь.
– Крупной нежити или нечисти я не чувствую, – констатировал некромаг.
– Я тоже.
– Мя-я-я, – подал голос Мик.
– Кажется, нам нужно вниз, – вздохнула я, немного подумав. – Весь мой опыт подсказывает,
– Понял, – подобрался Лукаш.
Пройдя немного вдоль края, я нашла место, условно похожее на приличный спуск, и аккуратно сделала шаг. Склон оказался крепким, он не скользил и не рассыпался, поэтому идти было удобно. Дно пряталось в кромешной темноте. И когда мы оказались внизу, лес словно остался где-то далеко-далеко.
– Прикрывай меня, – велела Лукашу еле слышно.
Воткнув посох в мягкую землю, я соединила пальцы, чтобы сплести поисковое заклинание, и резко выбросила его вперед. Тут же пришел отклик, сообщая, что здесь что-то есть. Что-то определенно неживое, но очень активное. Значит, все-такие нежить, а не нечисть. Ладно, и с этим разберемся.
– Лукаш, слева… – начала я, вот только закончить не успела.
Из темноты вылетела белесая тень размером с некрупную кошку и попыталась вцепиться в моего напарника. Благо, тот вовремя среагировал и, как битой, врезал нападавшему посохом. Раздался треск костей, который мы, некромаги, ни с чем не могли перепутать.
– Скелет, – поморщилась я.
Темнота взорвалась шорохом и клацаньем. Мы с Лукашем, не сговариваясь, встали спина к спине. В воздухе замерцали щиты. Повеяло едва ощутимым флером Потустороннего. Дром зашипел, прижимаясь к земле, а Мик предвкушающе зарычал. Битва началась.
Противников было много. Скалясь и щелкая зубами, они бросались на нас с ветвей кустов, выпрыгивали из травы, пытались прорваться под ногами, чтобы вцепиться в обувь. Приходилось смотреть в оба и реагировать мгновенно, сбивая их на подходе парализующими чарами. Благо, размером никто из них не вышел, иначе нам пришлось бы куда хуже.
Упокаивать их на лету мы не собирались. Сейчас нам нужно было только нейтрализовать и обездвижить, чтобы потом сделать все с толком, с расстановкой. Да и рассмотреть наших неожиданных противников не помешает. А от кучек потерявших всякую силу костей точно не будет толку.
Постепенно мелочь выдохлась. Атаки становились все реже, пока совсем не иссякли. На овраг опустилась тишина. Мы с Лукашем еще немного постояли, вслушиваясь, а потом опустили руки.
– Дром, проверь, – попросил некромаг своего кьюра, и тот скользнул вперед, разведывая обстановку.
Мик отправился следом. Я опустилась на колени рядом с ближайшей тварюшкой и присмотрелась.
– Ничего себе, – ахнула изумленно. – Да это же еж.
– Еж? – переспросил Лукаш.
– Ну да, сам посмотри.
Скованный заклинанием, перед нами лежал самый обыкновенный скелет ежа. И даже с задубевшей до твердости камня шкурой, из которой воинственно торчали иголки. С одной из них я сняла кусок копченого окорока и хмыкнула:
– Так вот кто пришел на запах.
– Смотри,
– Занятно.
На пару с некромагом мы обшарили весь овраг. Вышло неожиданно. На нас нападали не упыри или вампиры, а просто мертвая лесная живность. Ежи, зайцы, белки, кто-то вроде куницы, пара сов и даже одна небольшая лиса. Чьи-то кости уже были совсем чистыми, чьи-то – еще хранили на себе остатки плоти, но внутри каждого светилась тусклая искорка Потустороннего. Всего мы насчитали двадцать один экземпляр.
– Не понимаю, – растерянно почесал в затылке Лукаш. – Откуда они взялись, да еще в таком количестве?
– Хороший вопрос, – пробормотала я.
Я еще раз прошлась по дну оврага, внимательно осматривая склоны. Не было тут ничего особенного. Трава, кусты, мягкая почва под ногами. Ни человеческих следов, ни могил или пещер, способных стать гнездом.
– Хороший вопрос, – повторила задумчиво, пошевелив концом посоха кучку птичьих перьев под одним из кустов.
Потом присела и достала из-за кочки старый волчий череп. К счастью, совершенно мертвый.
– Вся нежить выходила именно отсюда, – констатировала я в итоге. – Сюда же она возвращалась утром, чтобы залечь в спячку.
Под руку попался недогрызенный колбасный хвостик, что только подтверждало мою теорию. Конечно, колбасой такая нежить не питается. Но тяга к аппетитным запахам и желание пожевать что-нибудь вкусное – это наследие прошлой, нормальной жизни.
– Нежить совсем молодая, – решила я. – Когда, ты говоришь, ее активности заметили в деревне?
– В середине весны.
– А к тебе обратились только сейчас?
– Так грешили на крыс, – развел руками Лукаш.
– Вот как…
Я еще раз взглянула на скелеты. Когда мертвое тело обретает подобие жизни, процессы разложения в нем практически останавливаются. Те, чьи кости аж сияют чистотой, явно поднялись минимум через несколько месяцев после того, как умерли. А те, на ком видна плоть или перья, ожили практически сразу.
Выходит, сами кости имеют разный возраст, но нежить поднялась почти одновременно. И это очень странно. Сами по себе животные не становятся нежитью: это ведь не люди, способные нести в себе эмоции гнева, обиды или ненависти. А обратить такое количество леской живности насильно может только очень сильная некроманомалия. Но ее мы с Лукашем обязательно почувствовали бы. И раз этого не случилось, вариант остается только один.
– Здесь постарался человек, – сообщила я напарнику.
– Уверена? – помрачнел тот.
– Да. Не понимаю только, случайно или намеренно, но без человека явно не обошлось.
– И что будем делать?
– Уничтожим тут все, – решила я. – Или почти все. Кого-нибудь я прихвачу с собой и исследую. Нужно разобраться, что случилось.
Выбрав из кучи парализованной нежити жутковато выглядящий скелет совы, я заключила его в энергетическую клетку. После чего мы уничтожили всю нежить, развеяв кости прахом, а искорки Потустороннего отдав кьюрам. Что бы тут, в овраге, ни произошло, больше мертвое не должно потревожить покой живого.