Проклятие на троих
Шрифт:
Она решительно вышла из своей комнаты, решительно спустилась вниз, очень решительно прошла через двор и даже поднялась по лестнице - тоже решительно.
Решимость стала заканчиваться по мере того, как она приближалась к кабинету ректора. Все-таки открывать двери кабинета с ноги она как-то не привыкла, поэтому перед приемной Маша застыла на несколько секунд.
Чтобы продолжить свой путь, ей пришлось явно представить перед глазами картину: она в одних стрингах болтается на пилоне, а откуда-то из темноты к ней тянут потные руки какие-то незнакомые мужики.
Смелость
Ректор был на месте, он не делал себе коктейль из крови девственниц, не приносил в жертву несчастных зверушек и даже не тестировал на профпригодность новых студенток. Сидел себе, углубившись в книгу.
Что-то они здесь все чересчур много читают! Многие знания - многие горести.
Взять хотя бы ее, Машу, когда она «поступила» сюда. Как легко было жить, ничего не зная! Она даже надеялась, что как только сдаст пару экзаменов, сразу отправится домой.
А потом понеслась: каждое новое известие радовало ее все меньше и меньше. Проклятье, реинкарнация, неконтролируемые чувства…
Она начинала понимать старинных правителей, которые убивали гонцов, приносивших плохие новости. В этот чудный обычай она внесла бы всего лишь одну поправку: убивать информаторов до того, как они успеют эти новости сообщить.
Маша вспомнила Тину, которая сегодня стала тем самым гонцом, и со вздохом решила, что обычай все-таки не так хорош.
– Джессика, а ты что здесь делаешь? Ты же вроде бы болела, и вообще тебе к практике готовиться.
К практике?
– Мне не нужна никакая практика! Я не готова, я не собираюсь, и что еще за практика?
– Неправильная последовательность вопросов. Сначала тебе нужно было выяснить, что за практика, а потом уже решать, готова ты или нет.
Он жестом подозвал ее к себе. Маша несмело приблизилась.
– Вот смотри. Новое заведение. Два дня назад включено в реестр допустимых, - он выложил перед ней рекламные проспекты. - Ночной клуб, из числа приличных, вот их шоу-программа.
Он перелистнул страницу. И Маша увидела: в клетках, сияющих неоновыми огнями, танцуют девушки.
Яркий макияж, неоновые узоры на лицах и руках, топы и юбки. Конечно, короткие, но не до состояния полного отсутствия.
– Нужно танцевать go-go. Двадцать минут на сцене, два часа отдыхаешь. Три выхода за вечер.
Маша почти не слушала его, она штудировала рекламный проспект. Но как внимательно она ни вглядывалась, ни в одной клетке не была обнаружена ни одна голая девица.
– То есть раздеваться не нужно, - на всякий случай уточнила она.
– Ты на удивление наблюдательна, - с улыбкой заявил ректор. - Имей в виду твоя задача по сбору магической энергии таким образом значительно усложняется: много людей, рассеянное внимание, никакого тебе уединения. К тому же публика настроена не столько на то, чтобы полюбоваться красотками, сколько на то, чтобы самим потанцевать. Так что, если хочешь, могу подобрать тебя для практики что-то классическое.
Он потянул руку к другой стопке.
– Нет-нет, мне лучше сюда.
– Так я и думал, - сказал ректор. - Мы все обсудили, или у тебя еще есть ко мне какие-то вопросы?
Слово «вопросы» он выделил голосом и внимательно уставился на нее. Вопросы у Маши были, но что-то внутри подсказывало, что задавать их ректору не стоило. О том, кто она такая и чем это ей грозит, она, возможно, уже знает больше, чем он. Так что чего он хочет: что-то ей рассказать или что-то выпытать у нее, еще неизвестно.
– Нет, мне все понятно.
Ректор вздохнул:
– Так уж и все. Например, тебе не мешало бы выяснить, что для подготовки к практике тебе положено три индивидуальных занятия с хореографом.
Индивидуальные занятия с Виолой! Вот радость-то! Нет, конечно. Маша отлично понимала, что без специалиста разобраться с тонкостями плясок в клетке ей будет трудновато, и что Виола ей нужна, просто необходима.
Но видеть ее ей совершенно не хотелось. Тем больше не хотелось, чем чаще перед ее внутренним вздором вставало лицо Рафаэля.
– А как мне узнать, на какое время они назначены?
– Очень просто. Нужно найти Виолу и попросить, чтобы она их назначила.
Маша кивнула и вышла от ректора. Значит, найти Виолу. Что может быть проще? И она прямой наводкой направилась в хореографический зал.
– Что тебя с нею связывает? - спрашивал строгий голос Виолы. - Я вчера видела вас вместе. Я чувствую, это не просто так. Лучше скажи, как есть.
Маша вообще не любит подслушивать, а уж подслушивать Виолу и вовсе не собиралась. Но сердце пропустило один удар при мысли о том, кому могла строгая преподавательница это говорить.
И она не ошиблась. Ей ответил другой голос, знакомый и приятный, от которого по коже мелкими стайками начинали бегать мурашки.
– Ничего особенного, тебе не о чем волноваться.
Все-таки Тина не ошибалась, и она не ошибалась: не будь у этих двоих отношений, разве стала бы она его отчитывать за то, что с кем-то там его видела? И он, стал бы он оправдываться?
– Я не понимаю, мне казалось, она девушка Мориса, а Морис - твой друг.
– Это не то, что ты думаешь.
– А вот мне кажется, что это именно то, что я думаю. И твое поведение…
Маше пришлось ухватиться за стену, чтобы не осесть.
Зачем он так с ней? Если у них с Виолой все настолько серьезно, зачем было давать ей надежду, зачем было все то, что случилось вчера, и почему ей казалось, что между ними какая-то невозможная, невыразимая словами вековая близость?
– Ну мам, не начинай, - протянул Рафаэль тоном пятиклассника, которого заставляют делать уроки вместо того, чтобы играть в танки.
«Мам»? Она не ослышалась?
Виола - вовсе не совратительница учеников! И свои отношения они наверняка скрывают лишь потому, что Рафаэлю не хочется быть объектом подколок: «А ты мамочке пожалуйся!», «А что мамочка скажет!».