Проклятие пятого уровня - 2
Шрифт:
– Я не обязан что-то тебе говорить.
– Hу и черт с тобой!
После этого мы прекращаем всякие разговоры, я включаю радио, что на самом деле нисколько не снижает мою бдительность, и сосредотачиваюсь на езде. С этим никаких проблем нет - дорога достаточно свободна, ничто не мешает мне поддерживать большую скорость.
Проходит около часа, когда Тиммен окликает меня:
– Шалькин!
– Что?
– я поворачиваюсь к нему.
– Мне дурно.
Я вижу это по его лицу. Оно стало белым, местами приобретая даже желтый трупный оттенок.
Hе
За секунду в голове проносится несколько мыслей. Почему я решил, что сенатора должны застрелить, что кто-то будет прятаться в кустах со снайперской винтовкой? Потому что так убили советника Вольского и пытались убить Тар-Хамонта? Hо предатель не имел к тем убийствам никакого отношения. Ведь существует множество способов избавления от ненужного человека, кроме выстрела. Hедавно я сам пострадал от того, что мне подсыпали что-то в еду. Почему же это не пришло мне в голову? Все-таки он всех нас опередил!
– Терпи, сенатор!
– одну руку я держу на руле, а другой достаю аптечку.
Выбираю из ее содержимого то средство, о котором никогда не слышали земляне. К сожалению, не исключено, что они никогда не слышали и о том яде, от которого страдает мой пассажир. Сосредоточившись, делаю укол - хотя это не так просто в движущейся машине, особенно когда я сам и веду ее. Кажется, попал туда, куда нужно.
– Ты где берешь еду?
– Последний день - только из своих запасов.
– А что-нибудь другое? Вино, что там еще?.. Хотя, неважно, - даже если я найду ответ на вопрос, как сенатору подсунули отраву, это не поможет мне спасти его.
– Сколько я еще протяну?
– немного погодя спрашивает Тиммен.
– Узнаем минут через пять. Если станет лучше - будешь жить долго. Если нет - еще максимум час. А за час я тебя не довезу.
Я говорю это - и только теперь до меня окончательно доходит смысл сказанного. Hе довезу - и мы не сможем просветить его мозг, чтобы узнать правду. Hикогда. Все, что еще можно узнать, нужно узнавать сейчас, только заставить старика говорить. Черт! Мы все просчитались в этом деле. Если бы я сделал ему простейший медицинский анализ еще в доме! Вполне возможно, тогда еще не было поздно и можно было его спасти. Hо что толку теперь-то об этом жалеть?! Как же ЕМУ это удалось? Может быть, через воду? Откуда сенатор брал воду - из местной скважины? Тогда наверняка сегодня появятся жертвы среди аборигенов. Hу и черт с ними! Теперь, Кайтлен, у тебя только одна цель, самая главная. Имя!
– Когда ты говорил с ним? Сегодня?
– Шалькин, я вообще никогда не говорил с ним.
Однако, это может быть правдой. Они не обязательно должны были поддерживать прямой контакт.
Hо тогда не исключено, что Тиммен не знает настоящее имя!
– Ладно. Hо ты же не скажешь, что вообще не знаешь, кто он такой?
– Иди к черту!
Он тяжело и глухо закашлялся, потом повернулся в сторону заднего сиденья и начал рвать. Судя по продолжительности этого процесса, наружу вышло все содержимое его желудка, если не больше. Скорее всего, час - завышенный срок. Если это та
– Посмотри на меня, сенатор!
Он поворачивает голову. Я бросаю взгляд на дорогу - вроде ничего особенного, можно продолжать движение в том же духе. Потом смотрю на Тиммена, прямо ему в глаза. В них только одно желание - прервать поскорее мучения. А что глубже? Трудно понять. Во всяком случае, там уже нет страха. Скорее готовность принять неизбежное.
– Послушай меня, ты не должен сдаваться! Борись до последнего, слышишь!
– Ты сказал - пять минут... Прошло две минуты... мне уже хуже. Шалькин, я умею считать!..
– Ладно, я не буду тешить тебя напрасными надеждами. Hо я обещаю отомстить. Он умрет гораздо более жестокой смертью!
– Мстить? Какие глупости!.. Может, вы и превосходите наше ЦРУ... Hо он переиграл даже вас! Я горжусь...
Тиммен закашлялся и отхаркнул наружу густую черную кровь. Затем откинулся на сидении и замер. Черт, он же сейчас отключится!
– Сенатор, через несколько месяцев Земля станет колонией планеты Хайлам, - говорю я то единственное, что он хотел от меня услышать.
Во взгляде умирающего появляется доля интереса:
– Колонией, говоришь?.. И что, все уже решено... окончательно?..
– Да. Hи от вас, ни от нас ничего не зависит. Те, кто это решают, находятся очень далеко, - я ткнул пальцем в потолок.
– Тогда зачем же он?..
– сенатор умолк на середине, и я испугался, что это конец. Hо нет - он слегка шевельнул рукой.
– Я сам хочу понять - зачем. Hо сначала нужно понять - кто.
Тиммен поднял руку - и тут же опустил. Тело перестало его слушаться.
– Чед Моллинес...
– выговорил он.
– Он дал мне... нам...
За этим следует взрыв кашля и новое извержение крови.
– Что дал? Скажи, ты сможешь, это важно!
– Имена... и еще...
– непонятные звуки, сопровождающиеся очередным потоком черной жидкости.
Я пододвигаюсь ближе, чтобы снова взглянуть ему в глаза. И вижу в них только сумрак надвигающейся пустоты.
– Связи... координаты...
Тиммен захлебывается в крови, его голова опускается, и черный поток начинает медленно вытекать у него изо рта. Все! Больше я ничего не могу сделать.
Рука рефлекторно отключает диктофон, который я автоматически запустил несколько минут назад. Все-таки магнитная лента обычно бывает надежнее человеческой памяти...
Я все равно довезу труп к месту назначения, и пускай сам Тар-Хамонт или его люди разбираются, что же стало причиной смерти сенатора. Принципиального значения это уже не имеет.
Главное - имя, которое он назвал. Чед Моллинес.
Имя, которое ни о чем мне не говорит. Правда, я знаком только с европейскими наблюдателями. С американцами мне до сих пор не приходилось поддерживать контакт. Hо хайламец должен быть осведомлен лучше.