Проклятие рода
Шрифт:
– Прости, государь, раба твоего за неразумение, за скудость ума. Не угнаться за быстротой твоей мысли. – Мстиславский припал лбом к полу.
– Встань, боярин. Не возводи на себя напраслину. – Услышал голос над собой. – Ты в меру умен, без меры предан. Ты – человек, не царь. Можно ли требовать большего от тебя, нежели Господь отпустил. Мы всем довольны и хвалим Бога за то, что ты, Иван, есть у нас. Встань с колен! – Подождал пока Мстиславский кряхтя поднимется, обнял его за шею, нашептал в ухо.
– Да и не един в думе боярской останешься. Князь Иван Бельский с тобою. И за ним присмотришь
– В чем доля царская? Бремя ли она? – Иоанн замолчал, задумался.
– Давит ли что на плечи? Нет, нет тяжести. Напротив, легка плоть. Царь есмь тот, кто взяв державу, видит в ней не бремя, а волю. Упали путы, отвязались гири, крылья ангельские выросли. Власть царская – власть Божья!
Бояре ближние крепко задумались. Все понимали – вблизи царя легко обжечься и весь род свой спалить, но и по-иному, вдалеке – замерзнуть недолго. Выбирали первое. Свой род поднять повыше любого дорогого стоит. Супротивникам извечным перейти и заслонить дорогу, а кто из обедневших, да захудалых, сам Бог велел. Не упускать же, коль государь велел все по иному в царстве переиначить! Сам зовет за собой, сам к себе приближает!
Теперь одна забота – людей перебрать, связать поручными записями. Для верности. Каждый своих потащил. Чем сродственников, да преданных людишек будет больше, тем легче пред царем выслужиться, да и иных свалить напрочь. Князь Афанасий Долгой-Вяземский сильно встревожен был – где их столько набрать, супротив родовитых Басмановых-Плещеевых, что с Юрьевыми-Захарьиными, да с князем Черкасским в сродстве состоят. Вяземские, младшая ветвь смоленских князей, давно захудали, хоть и служили по дворовому списку, в именных посылках не бывали, не говоря про думские чины. У большинства и титул княжеский упоминался лишь при имени отца. Вся надежа на Афанасия, он любимый оружничий царский. Он один ныне за род ответственен. Вот они, все вместе – Александр Глухов-Вяземский, Андрей Зайцев-Вяземский, Дмитрий Лисица-Вяземский, Юрий Волк-Вяземский, да с ними Василий, Семен и Тимофей. Кого ж еще? Кто верен?
– Гришка Ловчиков, да дьяк Иван Реутов, этих по кошу в полоцком походе знаю… кто еще? Михаил Безнин. Есаулом был в полоцком походе. Государь привечает, кто на Полоцк ходил с ним. После я его приставом к послам литовским пристроил. Государь согласен был, припомнил, как Мишка под Полоцком подъезжал к воеводе Ивану Черемисову, что разговоры о сдаче вел с тамошним писарем Лукашем, кричал им: «Надоело-де сидеть сложа руки, почто государевой рати без дела томиться!».
Алексей Данилович список царю подавал. Иоанн придирчиво заслушивал, переспрашивал почти о каждом.
– Очины-Плещеевы… - перво-наперво Басманов с родни начал, - Захарий, Андрей, Иван, да Никита Ивановичи, воеводы Ивана Григорьевича сыновья. Захарий, если помнишь, государь, в полоцком походе окольничим был.
Иоанн кивнул головой и припомнил:
– Опосля в полон угодил, когда из Полоцка на Литву ходили. Так?
– Да, государь. Третьим воеводой большого полка . – И в оправданье. – Выкупили его. Прошлый год вновь на Литву ходил первым воеводой полка правой руки мстить за поруганье полонное.
– Поручней много ль за сродственника набрал? Не соблазнит ли Литва? – Многозначительно
– За Захария двадцать шесть князей и детей боярских поручаются.
Иоанн усмехнулся:
– Дале чти, боярин.
– Иван в Великих Луках ныне, второй воевода передового полка.
Царь кивнул – дальше.
– Андрей в Алысте со взятия крепости сидит вторым воеводой. Никита рындой при царевиче Иване Ивановиче, записан в поручни по брату Захарию.
Иоанн знаком показал – продолжай.
– Иные Плещеевы: Андрей Иванович Охотин-Плещеев – поручня по Захарию, Иван Дмитриевич Колодка…
Царь перебил вопросом:
– Это который? Сын окольничего Димитрия Плещеева?
– Каждого холопа своего помнишь! – Восхитился Алексей Данилович. – Токмо истинному государю такая память дана.
Иоанн усмехнулся – лесть была приятна. Басманов продолжил:
– Тимофей Федорович Плещеев. На Полоцк ходил, после в Феллине вторым воеводой… - Царь не проронил ни слова. Восприняв молчание государя за согласие, боярин читал дальше. – Иван да Осин Ивановичи Павлиновы, дети боярские по Рузе в Тысячной книге писаны, поручни по Захарию.
Царь молчал.
– Охлябинины, князья ярославские. Князь Иван Петрович Залупа…
– То ж сродственник? – Иоанн глаза прикрыл, спросил лениво.
Алексей Данилович склонил седую голову:
– Женат на моей троюродной племяннице, Марии Федоровой дочери, Плещеевой.
Царь приоткрыл один глаз:
– А не в полоне ли он литовском?
– Верно, государь. – Сокрушенно покачал головой боярин. И в собственное оправдание. – Не век же ему там… Выкупим, обменяем…
– Небось и поручней ему сыскал? – Иоанн по-прежнему смотрел лукаво одним глазом.
Басманов заторопился, перечисляя:
– Савелий Наумов, Иван Мишурин, Димитрий Кашкарев, Замятня Горбатов, Павел Варнавин, Семен да Товарищ Григорьевы сыны Велины Головины, Андрей Жданов сын Яковлев, Петр Хворостинин…
Внимательно слушавший, царь открыл второй глаз, остановил боярина:
– Петра, помнится, посылал к тебе, Алексей Данилович, с золотыми, жалованными за битых под Рязанью татар.
– Милостью твоей, государь, не обижен. – Поклонился Басманов.
– Петр – сын окольничего князя Ивана Михайловича. Не забудь, Данилович, прочих братьев вписать - старшего Димитрия, что на Полоцк ходил головой в царском полку, а ныне вторым воеводой сторожевого полка в Великих Луках, там же где сродственник твой Иван Очин-Плещеев.
Басманов понял – ничто не выпадало из памяти царской, ничто не ускользало от внимания. Поспешил и собственную осведомленность показать:
– Два прочих брата Хворостининых, князь Андрей Иванович при брате Димитрии, а младший, Федор, рындой у пищалей.
– Пиши всех! – Затвердил царь Хворостининых и принялся далее указывать. – Телятевских не забудь. Князя Василия Ивановича, наместника брянского, что в полоцком походе есаулом был. Племянника его, князя Андрея Петровича, что посылали мы в Юрьев обыск учинить про кончину собаки Алешки Адашева. Брата Андреева младшего туда ж – князя Ивана Зубана Петровича. – Иоанн прервался, вспомнил про Охлябининых. – Кто там окромя Ивана Петровича Залупы?