Проклятие Серой Дамы

Ромашова Алла

Зато с дочерью у Коровьева сложились замечательные отношения. Юля училась в одиннадцатом классе. Была ершистая, с прической ежиком, с тату на шее. Когда она вернулась из школы и увидела отца живым, прошла мимо, как ни в чем не бывало, кинула сумку в угол, села за стол, взяла яблоко и принялась его грызть. Потом поинтересовалась:

«Надолго?»

Игорь Петрович опешил. А мать взвилась:

«Как с отцом разговариваешь?»

Дочь удивленно вскинула брови:

«А вы помирились, что ли? Смотри – ка. То ты его ругала на чем свет, а теперь защищаешь».

«Отец

болен, он нуждается в нас». – Надя села за стол и положила полотенце себе на колени.

«А», – разочарованно протянула Юлька и ушла к себе в комнату, хлопнув дверью.

«Не обращай внимания, у нее сейчас сложный период, они с Пашкой расстались», – торопливо объяснила Надя.

Кто такой Пашка, Коровьев не помнил.

Юлька, однако, относилась к отцу если не с любовью, то с вниманием – спрашивала, хочет ли он чаю, ужин разогревала. А когда Игорь Петрович купил «своим девочкам» билеты в театр – посмеялась, но пошла. Надя в тот вечер снова была допоздна занята на работе. И Коровьев с дочерью оказались наедине. В антракте пили шампанское, обсуждали спектакль, и Игорь Петрович видел, как лед между ними тает.

Юлька рассказывала про учебу, однокурсников:

– Полные инфантилы. Я заглянула в телефон Пашке. А ему мама ссылки скидывает на одежду с вайлдбериса, как будто он сам не в силах выбрать себе толстовку.

Сама Юлька не только выбирала вещи самостоятельно, но и покупала их на свои деньги. От родителей ни копейки не брала. Параллельно со школой получила образование медсестры в медицинском колледже. И теперь ходила по домам, ставила капельницы. Поругивалась, как заправский медик.

Рассказав про инфантильного Пашку, Юлька сменила тему.

Пап, – спросила она, внимательно вглядываясь в лицо Коровьева, – а почему ты нас с мамой пригласил в театр? Любовница отказалась с тобой идти?

Игорь Петрович поперхнулся пирожным.

– Юля, – строгим голосом спросил он, – что за шутки?

Но по лицу дочери Коровьев понял, что Юлька не шутит. Видимо, любовница действительно имелась и дочь про нее знала, но сам Игорь Петрович совсем ее не помнил.

Он так и сказал:

– Не помню про любовницу. А мама знала? – Ему только сейчас стало понятно странное поведение жены. Игорь Петрович покраснел.

Юлька участливо спросила:

– И про маму ничего не помнишь? Ой… – Она осеклась, осознав, что сболтнула лишнего.

Игорь Петрович пошутил:

– У мамы тоже любовник?

И по растерянно метнувшимся в сторону глазам дочери понял, что попал в точку.

Теперь стали понятны поздние возвращения Нади с работы и «подарки» от «благодарных пациентов», которые предпочитали дарить огромные букеты и дорогие духи вместо привычных коробок конфет.

– Вот почему она в театр с нами не пошла, – горько протянул Коровьев.

– Какая я дура, – сокрушалась дочь, – ну кто меня за язык тянул?

– Не переживай, родная. – Коровьев накрыл ладонью пальцы дочери. – Я теперь другой. За Надю поборюсь.

– Правда? – Юля, как в далёком детстве, смотрела на отца огромными доверчивыми

глазами. – У многих моих одноклассников родители развелись. Я слышала ваш с мамой разговор. Вы ждали, когда мне восемнадцать стукнет, чтобы подать на развод. А потом ты пропал. Я даже думала, что ты со своей этой… уехал отдыхать, уже не скрываясь. И мама так думала, поэтому тебя не искала. И вдруг нам звонят из полиции: "Знаете такого-то? Нашелся. Потерявший память, но с грамотой за задержание преступника!" Мама решила тебя поберечь, дождаться, когда память сама к тебе вернется. Вот и делает вид, что все, как прежде. А я так не могу! – Юлино лицо выражало муку, – Мне даже кажется, что и с Пашкой у меня из-за этого ничего не складывается – не верю я в его чувства. Я ему сказала, что у меня другой, а он – даже не в лице не изменился. А у меня и другого-то нет. Просто хотела проверить его.

Слушая рассказ дочери, Игорь Петрович вдруг вспомнил свою «любовницу», которой не было. Он, так же, как и дочь, придумал ее, но только цель у него была другая. Коровьев уже давно догадался, что у жены с кем-то роман. И что она мучается, не зная, как об этом сказать. Вот тогда-то он и сочинил любовницу, и первым начал разговор с женой. Мол, прости меня за измену, каюсь и больше не буду: супружеская связь всего дороже и сильнее. Ожидал, что и она это осознает. Однако Надю неприятная новость не расстроила, а наоборот – обрадовала.

– Игорь, это же замечательно! Я боялась, что ты останешься один на старости лет. А сейчас так все прекрасно складывается. Давай дождемся, когда Юльке стукнет восемнадцать, и разведемся. А пока можем дружить – уж что-что, а это мы умеем.

Игорь Петрович совсем не ожидал такого поворота. Ему ничего не оставалось делать, как согласиться. Надя уже в открытую стала пропадать «на дежурствах». Игорь Петрович с головой погрузился в свою работу.

– Я теперь другой. И любовницы у меня нет и не было. Придумал, как и ты, – заверил Коровьев дочь. – А за маму я еще поборюсь.

– – —

Елена написала утром, когда супруги еще лежали в постели и Коровьев разглядывал такой любимый и такой далекий профиль жены. Стараясь не шуметь, он спустил ноги с кровати, надел привычные тапочки и прошлепал в ванную. Включил воду и только после этого набрал номер Елены.

– Здравствуйте, Игорь Петрович! – Голос девушки звучал тревожно, – У меня ЧП: кто-то требует выкуп за мужа. Я хочу встретиться и посоветоваться: что мне делать? Сможете через час в кафе на набережной?

– Конечно!

Встреча

Через час Коровьев был на месте. Вскоре показалась Елена. Пока она шла к столу, только старики и младенцы остались заняты едой, все прочие провожали девушку взглядом: мужчины – с восхищением, женщины – с любопытством, некторые – с завистью. Она, не замечая ничего вокруг, плюхнулась на стул. Ее брови сошлись к переносице, лоб перерезала морщина. Но и эта крутая складка не портила Елену, лишь добавляя воли тонким чертам лица.

– Что произошло? – спросил Коровьев после того, как церемонно поцеловал Елене руку.