Проклятие Шалиона
Шрифт:
— Да, конечно. Она очень умна и потому осторожна. Ну, волею богов, скоро всё кончится.
— Волею богов и кастиллара ди Кэсерила.
Он смущённо отпил ещё глоток чая.
— Когда ди Джиронал узнал, что я отправился в Ибру?
— Не думаю, что он догадывался о чём-то, пока траурный кортеж не добрался до Валенды и вас здесь не оказалось. Старая провинкара сказала, что он получил ещё несколько донесений от своих шпионов в Ибре. Полагаю, он не вернулся бы в Кардегосс, если бы ему не нужно было огородить Орико от ди Джеррина. Он дождался бы прибытия всех своих войск, чтобы утвердиться в Валенде.
— Ди Джиронал послал к границе убийц, чтобы избавиться
— Никто не ожидал. Кроме Исель. — Она выводила пальцем узоры на тонкой чёрной шерсти лежавшего на колене плаща, потом подняла глаза и посмотрела на Кэсерила долгим взглядом. — Пока вы истощали свои силы, пытаясь спасти Исель… вы не узнали, как спасти себя самого?
После короткой паузы Кэсерил просто ответил:
— Нет.
— Это… это неправильно. — Бетрис свела брови.
Он рассеянно обвёл глазами залитый солнцем двор, не желая встречаться взглядом со своей собеседницей.
— Мне очень нравится это новое здание. Вы знаете, что в нём нет ни одного призрака?
— Вы меняете тему. — Морщинка между её бровями стала глубже. — Вы всегда так делаете, когда не хотите о чём-то говорить. Это я уже поняла.
— Бетрис… — тяжело вздохнув, мягко сказал Кэсерил, — наши пути разошлись в ту ночь, когда я вызвал для Дондо демона смерти. Я не могу вернуться. Ты будешь жить, а я нет. Мы не можем быть вместе, даже если… просто не можем.
— Ты не знаешь, сколько времени тебе осталось. Это могут быть недели. Месяцы. Но даже если боги дадут нам всего час, остальное не имеет значения.
— Дело не во времени, — он поёжился от омерзения, — дело в слишком большой компании. Подумай о нас наедине — ты, я, Дондо, демон смерти… разве это не страшно, разве я не внушаю тебе ужас? — Его голос звучал почти умоляюще. — Поверь, что я сам в ужасе от себя!
Она посмотрела на его живот, затем отвела взгляд. Её подбородок упрямо вздёрнулся.
— Я не верю, что нет выхода, я не верю, что демон и призрак внутри тебя — навсегда. Ты считаешь меня трусихой?
— Ни в коем случае, — прошептал Кэсерил.
Она простонала, опустив глаза:
— Ради тебя я взяла бы штурмом замок богов, если бы знала, где он.
— Ну вот! Ты разве не читала Ордолла, когда помогала Исель зашифровывать письма? Так вот он утверждает, что мы и боги — здесь, все вместе, разделённые только тенью. Между нашими мирами нет расстояний, которые необходимо преодолеть, чтобы достигнуть их. — «На самом деле я вижу тот мир прямо отсюда, не сходя с места». Ордолл был абсолютно прав.
— Но ты никогда не сможешь силой заставить богов сделать что-то. Это справедливо. Они тоже не могут заставить нас.
— Ну вот, опять!
Снова сменил тему.
— Что вы собираетесь завтра надеть? Что-нибудь обворожительное? Вы знаете, что вам не положено затмевать невесту?
Бетрис свирепо посмотрела на него.
Наверху на галерее показалась леди ди Баосия, вышедшая из покоев Исель, и позвала Бетрис разрешить запутанный вопрос о каких-то тканях. Бетрис неохотно поднялась на ноги и пошла к лестнице. На ходу она внезапно обернулась и сказала:
— Ладно, пусть так, пусть вы обречены, коль вам угодно, но если я завтра упаду с лошади и сломаю себе шею, надеюсь, вы почувствуете себя полным идиотом!
— Даже больше, чем идиотом, — пробормотал он вслед её сердито шелестевшим юбкам. Ярко освещённый солнцем двор затуманился в его непослушных глазах, и он вытер их коротким, резким взмахом
Утро следующего дня выдалось ясным, как и ожидалось. Окутанный запахом апельсиновых цветов двор был до отказа заполнен людьми, когда Исель в сопровождении своей тёти и Бетрис появилась на галерее и начала спускаться по лестнице. Кэсерил посмотрел на них и счастливо улыбнулся. Камеристки продемонстрировали поистине героические усилия в борьбе с шёлком и атласом, задрапировав Исель во все оттенки голубого цвета, подобающего невесте. Синий плащ её был усыпан таким количеством ибранских жемчужин, складывающихся в стилизованное изображение леопарда, какое только смогли сыскать в Тарионе за столь ограниченное время. Раздался взрыв аплодисментов. Невеста улыбалась, её волосы переливались и сверкали на солнце, словно река драгоценностей. Две кузины Исель под строгим надзором матери несли шлейф её платья. Даже облако проклятия, казалось, обвивало её как изящное одеяние.
«Осталось недолго…»
Кэсерил занял своё место рядом с провинкаром ди Баосия и оказался во главе процессии, двинувшейся по извилистым улочкам к стоявшему неподалёку храму Тариона.
Благодаря удивительной слаженности процессия жениха, следовавшая из дворца ди Уэста, прибыла к храму одновременно с процессией невесты. Принц был в красном и оранжевом — цвета, соответствующие его возрасту и полу, — а на лице его были написаны такие решительность и отвага, которые сделали бы честь любому храбрецу, в одиночку штурмующему бастион. Палли, Ферда, Фойкс и дюжина солдат ордена в парадных мундирах сопровождали принца и его скромную ибранскую свиту, чтобы они не чувствовали себя слишком малочисленными. Несмотря на краткий срок, прошедший со дня объявления до дня свадьбы, прибыло множество гостей. Кэсерил насчитал более тысячи дворян, столпившихся на центральном круглом дворе храма. На улицах же, пролегавших между дворцами провинкара и ди Уэста и храмом, собрался, казалось, весь Тарион. Город явно охватила праздничная лихорадка.
Обе процессии слились в одну и вошли в храм. Тарион всегда славился своими храмовыми певцами — от их звонких голосов дрожали священные стены. Молодая чета, следуя за старшим настоятелем, входила в каждое крыло по очереди, принося дары и на коленях произнося молитвы перед алтарями всех богов Семейства, чтобы получить их благословение. Дочь и Сына благодарили за защиту своей жизни до сегодняшнего дня; Мать и Отца просили направить их по верному пути в будущем.
Согласно традиции и теологии, Бастард не участвовал в церемонии бракосочетания, однако предусмотрительные пары обязательно приносили дары и ему. Сегодня священными посланцами были назначены Кэсерил и ди Тажиль. Получив подношения от Исель и Бергона, они, провожаемые поющими детьми, прошли вокруг основного здания к башне Бастарда. Настоятель Бастарда стоял улыбающийся, в белых одеждах, готовый провести их к алтарю.
Молодая чета в день своей свадьбы вынуждена была одалживать одежду, деньги, пищу и крышу над головой, но Бергон не обошёл бога подношением. Ди Тажиль выложил на алтарь тяжёлый кошелёк с ибранским золотом и прочитал молитву. Исель послала Бастарду обещание починить крышу его башни в Кардегоссе, когда она станет рейной. Кэсерил добавил подарок и от себя — испачканную кровью нитку жемчуга, всё, что осталось от порванного ожерелья Дондо после схватки с разбойниками. Эта драгоценность была столь тяжёлой и проклятой, что ею могли владеть только боги. Кэсерил вздохнул с облегчением, когда она наконец попала по назначению.