Проклятие скифов
Шрифт:
— Дядька, вы только не задушите меня своими ручищами, — пошутил мальчишка и озорно, звонко крикнув, пустил лошадь вскачь.
В голове у Василия закружилось, его мотало в разные стороны, и он мог в любой момент рухнуть вниз, на стремительно двигающуюся землю, словно магнит, притягивающую к себе. Его сердце обрывалось от ужаса, и он попробовал закрыть глаза, но стало еще страшнее. Уже ничего не соображая, он закричал в панике на ухо мальчишке:
— Немедленно останови!
Видно, в его голосе было нечто такое, что заставило мальчишку тут же выполнить не то просьбу, не то приказ.
Василий незамедлительно сполз с лошади, ему было очень плохо — внутри все переворачивалось, и земля, казалось,
— Я лучше пешком пойду, — заявил он Федьке, с насмешкой наблюдавшему за неуверенными движениями «еролога».
— Как хотите, дядька, — обрадовался парнишка, оставшись без неловкого попутчика, с которым не почувствуешь настоящей быстрой езды, когда жесткий ветер в лицо, а сердце замирает от восторга и пьянящей крови.
И он умчался вперед.
Только минут через десять Василий немного пришел в себя. Степь оборвалась за лесополосой, дальше уже пошли поля и стали видны хатки-мазанки с аккуратно выбеленными стенами.
Войдя в село, Василий ощутил, что к нему вернулась тревога — улочки были безлюдны. Впрочем, это было объяснимо: в светлое время дня его жители праздно не шатались, а занимались работой. Но не было видно ни стаек малолетней ребятни, обычно вихрем проносившихся с одного конца улицы в другой и в мгновение наполнявших пространство весельем своих голосов, ни древних немощных старушек, греющихся на солнышке возле своих дворов. Вокруг стояла необычная тишина, ее нарушил лишь лай пса-пустобреха, который тут же испуганно замолк.
Василий поспешил к Николаю и там застал Тимоху. Николай возился с двумя огромными странными баулами, и только присмотревшись, Василий понял, что это скатанные одеяла, обвязанные веревками. Николай недовольно оглянулся на вошедшего:
— Некстати ты надумал гулять пешком, Василий Иванович. Время сейчас дорого — возможно, даже дороже наших находок. — И он кивнул на баулы.
— Что случилось? — Василию не понравилось, что помощник ему выговаривает, ведь все же он был начальником экспедиции.
— Бандиты ночью объявились в имении помещика Куропатова, что верстах в двадцати отсюда Похоже, это шайка солдат-дезертиров, их человек десять. Ограбили господский дом, но в село не сунулись. Не исключено, что они могут узнать о наших находках и, не ровен час, явятся сюда. Мужики на всякий случай готовят отряд самообороны, их человек семь-восемь, вооруженных допотопными охотничьими ружьями и берданками. Сам понимаешь, они не смогут противостоять обученным солдатам, хоть и дезертирам, да еще с трехлинейками. Мужики на сходе порешили, что обороняться они будут лишь в крайнем случае — если нападут на сельчан. Так что если бандиты придут к нам, никто нас не защитит. Правда, Тимоха?
Тимоха виновато отвел глаза в сторону, горестно крякнул, но все же сказал:
— Моя бердана против этих бандюг — ровно рогатка против волка. Да и девки у меня совсем еще малолетки, а я хочу дожить и погулять на их свадьбе. Сбегать вам надо отсюда, да как можно скорее. Вон я Вороного уже заложил — отвезу вас на станцию.
— Мы же не сможем увезти с собой все! Оборудование экспедиции, столько находок — это просто невозможно! — категорически заявил Василий.
— Мы с собой возьмем лишь те предметы, которые нашли в могиле скифа. Остальное оставим Тимохе — он сбережет их до нашего приезда, тогда мы с ним и рассчитаемся, — так же твердо сказал Николай и уже мягче добавил: — Пойми, Василий Иванович, иного выхода у нас нет, и времени тоже нет. Тимоха повезет нас на станцию не прямой дорогой, а в обход — это верст на десять дальше будет, но и безопаснее — если вдруг бандиты в погоню за нами кинутся.
— А если они сюда не придут? — упорствовал
— В таком случае мы ничего не потеряем, но вот если останемся, а бандиты здесь появятся, то потеряем все. Вещи я уже собрал, надо отправляться в путь.
— Хорошо, Николай, — нехотя согласился Василий. — Пусть будет по-твоему! — последняя фраза у него неожиданно прозвучала несколько зловеще, словно он предостерегал своего напарника.
Приняв окончательное решение об отъезде, они совместными усилиями закончили сборы и тронулись в путь на дребезжащей телеге, которую уныло тянул Вороной. Василию вспомнилось, как совсем недавно этот конь вихрем мчался по степи, унося на себе вихрастого мальчишку, а теперь он еле плелся, то и дело понукаемый Тимохой. Ему было жаль уезжать отсюда, и хотя он прожил здесь всего несколько месяцев, казалось, что они растянулись и заполонили всю его жизнь. Василия совсем не тянуло в строгие стены университета, где требовалось ходить в мундире преподавателя с жестким стоячим воротничком, постоянно натиравшим шею. Зная суровый нрав профессора, Василий не сомневался, что тот раскритикует все его действия в экспедиции, разве что находка богатого скифского захоронения заставит расщедриться на скупую похвалу.
Ну и пусть, профессор сгоряча отчитает, а затем успокоится. Все лишь суета сует. Главное в том, что этой находкой он уже внес свое имя в анналы исторической науки на вечные времена, а в дальнейшем будет написана не одна научная монография со ссылками на найденные им предметы и само захоронение. Вокруг этого возникнет множество предположений, будут вестись горячие научные дискуссии. Одной из обсуждаемых гипотез будет его собственная — о том, что эта диадема является короной скифских царей. Видимо, Агаст — это один из скифских царей, правивших после Октамасада, и он использовал диадему Скила в качестве царской регалии, но его тоже постигла трагическая участь. Он явно погиб не от руки внешних врагов, а в результате внутренней смуты, из-за чего был похоронен тайно. Эту гипотезу нужно не спеша, взвешенно обосновать, а уже затем вынести на суд научного мира. То, что на диадеме нет имени Октамасада, следующего после Скила царя, указывает на то, что его царствование было непродолжительным, а смерть внезапной. Возможно, в царстве скифов это был период смут и борьбы за власть. Работы предстояло много — ой как много! Но это было то, о чем он раньше даже не мог мечтать. Судьба ему благоволила, и нельзя было упустить этот шанс, который дается небесами, а претворяется в жизнь упорным человеческим трудом.
Вечерами, закрывшись в своей комнате, разложив золотые предметы из скифского захоронения, они устраивали горячие споры, и однажды Василий озвучил свое предположение в отношении диадемы. Николай сразу бросился в атаку, пытаясь разнести его в пух и прах, и даже вспомнил о лже-короне скифского царя Сайтаферна. Когда слов не хватило, Николай надел на себя диадему и спросил:
— От того, что надел ее, я не стал царем, так и Агаст мог быть не царем, а тайным сторонником убитого Скила, сберегшим этот обруч в память о нем. У скифов не было короны и быть не могло!
У Василия даже дыхание перехватило от такого кощунственного отношения к древнему предмету. Он заорал:
— Немедленно снимите и больше не позволяйте себе этого! Имейте к древним предметам уважение, Николай! Этой диадеме две с половиной тысячи лет, а вы с ней обращаетесь, как модница со шляпкой!
Оробевший Николай послушно снял диадему и остаток вечера промолчал. Василий счел это переживаниями из-за своей провинности. После той посиделки Василий запретил Николаю без надобности трогать найденные золотые предметы, и теперь вечерами они больше занимались чаепитием и беседами, далекими от археологии.