Проклятие темной дороги
Шрифт:
— Очень вовремя… — гримаса улыбки снова искривила губы инквизитора. — Для того, чтобы спасти ее… Жаль, что я не смог попасть в замок сразу… Не подумал, что в нем может быть что-то такое… Я боялся, что ты станешь мне мешать, а работы было так много… В первый же день — шаман. Могущественный шаман, который одаривал жителей деревни оберегами, наполненными черным волшебством. Он отдавал им обереги, а отражения оберегов держал у себя и мог бы со временем управлять селянами… Или убить их.
— Как ты убил
— Я? Когда?
— Она не отдала подарок своего погибшего жениха, и оберег прожег ей грудь…
— Я просто сжег все, что принадлежало шаману, сжег и отражения его даров… А то, что происходит с отражением, то происходит и с оберегом. Я ведь сказал, чтобы они отдали все…
Рука Барса с мечом устала, начала мелко дрожать, и инквизитор мог это почувствовать. Барс опустил меч.
— Ты можешь пойти в замок сейчас, — как-то слишком живо предложил Гартан.
И улыбка, появившаяся на лице наместника, была такой же фальшивой, как и его слова.
— Я мог бы поехать в твой замок, — Фурриас чуть наклонил голову, заглядывая в глаза Гартана. — Но какой теперь в этом смысл? Сейчас я могу ее убить, пусть ценой собственной жизни. И у меня есть шанс остановить то, смысла чего я даже не понимаю… Что-то страшное, придуманное Хаосом. Сейчас есть крохотная возможность… Или даже не крохотная. Совсем не крохотный шанс, что я прав. Мне достаточно только отдать приказ…
Инквизитор посмотрел на меч Барса.
— Или умереть, — сказал Фурриас. — И умрет она. А если я поверю тебе и поеду в замок, то…
— Дай ему слово! — выкрикнула Канта.
Гартан вздрогнул, и фальшивая улыбка исчезла с его лица.
— Дай ему слово Гартана из рода Ключей, что если он в замке решит, что виновата все-таки я… Что моя смерть может остановить это… Остановить то, чего мы сейчас даже и не представляем себе… Дай слово, что ты не станешь ему мешать, Гартан из Ключей!
— Молчи, — не оборачиваясь, простонал Гартан, одним движением руки разорвал ворот своей кожаной куртки и крикнул громко, так громко, что вороны испуганно взлетели с деревьев. — Молчи, не смей этого говорить!
Гартан бросился к Канте, попытался разорвать веревку голыми руками.
— Я спасу тебя, спасу… — бормотал он.
Он сорвал ноготь о заледеневшую веревку, кровь ярко-красными бусинками застучала по затоптанному снегу.
— Подожди, — спокойно, совершенно спокойно сказала Канта. — Ты ведь знаешь, что я не виновата? Знаешь?
— Знаю, и я не позволю ему прикоснуться…
— Подожди, дурачок, — Канта улыбнулась. — Он будет искать и проверять, он вынюхает все, обыщет замок, проверит те колдовские штуки, что до сих пор лежат в подвале донжона… Но он ведь ничего не найдет. Потому что нечего находить. Понимаешь? Нечего. Ты смело можешь дать слово, ведь все знают,
Гартан попытался отвернуться, но не мог — взгляд Канты не отпускал его.
— Ответь, знал?
— Да.
— Но ты поклялся императору… А я поклялась тебе, что жить и умирать буду с тобой… возле тебя. И мы не нарушим своих обещаний. У твоего сына будут родители, неспособные нарушить клятву. Инквизитор!
— Да? — Фурриас надвинул капюшон на голову и снова превратился в Черное Чудовище с темнотой вместо лица.
— Ты поверишь слову Гартана?
— Да, — ни на мгновение не замешкавшись, ответил инквизитор. — Я поверю его слову.
Гартан покачал головой.
— Гартан! — Канта повысила голос.
— Хорошо, — Гартан повернулся лицом к инквизитору. — Я, Гартан из рода Ключей, клянусь, что не стану мешать… Не так.
Наместник хлестнул себя по лицу ладонью.
— Не так.
Гартан вскинул голову и торжественно, чеканя каждое слово, начал говорить:
— Я, Гартан из рода Ключей, даю слово брату-инквизитору Фурриасу. Я обещаю, что если брат-инквизитор после того, как проведет следствие в замке, решит, что моя жена должна умереть, то я сам, своей рукой, убью Канту. И я клянусь, что после этого той же рукой я убью брата-инквизитора Фурриаса и всякого, кто попытается встать между ним и моей местью. И никто не может освободить меня от этой клятвы…
— Едем в замок, — проскрежетал Фурриас. — Мы все — едем в замок. Барс, ты с нами?
Барс задумался.
В замке ему и его парням нечего делать. Все эти клятвы высокородных, все эти хитрости инквизитора — ему на них наплевать. Теперь — наплевать.
Он ведь уже поверил Фурриасу, почти убедил себя в том, что это Канта виновна в гибели Последней Долины. А теперь получается, что даже сам инквизитор в этом сомневается? Получается, что Фурриас не был уверен до конца в своей правоте, но был готов принести в жертву своей вере ни в чем не повинную женщину? Беременную женщину?
Гартан схватил протянутый кем-то из ополченцев нож и торопливо резал веревки. Канта улыбалась сквозь слезы, Фурриас отдавал приказы своим людям, чтобы те выводили повозки из леса и собирались ехать.
Они поедут в замок. Им нужно спасать мир. А Барсу… Барсу нужно ехать домой, в Семихатки. Он и так слишком долго не видел матери.
Он вначале гонялся за инквизитором и потерял своего младшего брата, потом спасал жизнь его убийце, который не дал Фурриасу уничтожить Семихатки, потом Черное Чудовище спасло жизнь Барсу, и пришлось вместе с отрядом инквизиторов…