Проклятие Усердия. Том 1
Шрифт:
— Достойная цель. — То ли Виктора кто-то проклял, то ли вокруг него и правда собирались люди, улыбки которых походили на оскал. Сначала Кларисса, теперь и этот верзила… — Я согласен пойти за тобой, Вик`Тор из рода Бельвиос. Я принесу клятвы на чести и на крови предков, если ты выкупишь меня у этих мешков с дерьмом.
Проклятый довольно оскалился, после чего встал, снял с пояса ножны с кинжалом, обнажил тот и не морщась провёл лезвием по ладони правой руки, рассекая кожу и пуская себе кровь. Тут же сжав ладонь в кулак и не давая крови растечься, Виктор левой рукой перехватил кинжал за лезвие, протянув тот Торану.
А после они скрепили договор рукопожатием и смешением крови. Как говорят в королевствах — побратались. Но вот варвары за скалами называли этот ритуал взаимной клятвой на крови предков, для которой, в отличии от клятвы на чести, нужна была эта самая кровь. Вернее способа обезопасить себя от предательства, — весьма маловероятного в исполнении северянина, к слову, — не существовало, и именно по этой причине проклятый пошёл на такой шаг.
— Я поведу тебя за собой и не предам, Торан.
— Да будут на нашем пути славные битвы, вождь!
Прорычал варвар и хлопнул себя по груди окровавленной ладонью. Виктор же криво улыбнулся: кому что, а варвару — подраться…
Глава 17
Всего несколько предложений и горсть золотых монет в обмен на девятнадцатилетнего, — хоть с виду и не скажешь, крупный очень, — вирфорта первого ранга, который чуть ли не из утробы вылез с мечом в ладошках. А всего-то и надо было, что отнестись к варвару по-человечески, так, как велят его обычаи.
Работорговцам должно быть стыдно: уж они-то об этом знать должны, и предупреждать покупателей, дабы не ронять впоследствии цену до смешных пятидесяти монет.
Впрочем, самому Виктору от этой неосмотрительности было только лучше.
Дальше проклятый, пообещав забрать нового подчинённого через несколько часов, распрощался с ним и наскоро залатал рану не без помощи прибежавшей девчушки из персонала работорговцев. И в таком виде, с забинтованной ладонью, устроился в кресле поудобнее, отдав распоряжение первым привести к себе полукровку-тарбита.
Решение за раз покончить с «мужицкими» разговорами в данной ситуации казалось Виктору оправданным просто потому, что он очень не любил оставлять решение проблемных вопросов на потом. А проблем, как и сложностей, с полу-тарбитом должно было быть не меньше, чем с варваром. Это только со стороны кажется, что бросил пару брутальных фраз — и готово. На деле нужно понимать, что говорят тебе и что говоришь ты.
Как с папуасами общаться, зная о них лишь из книжек.
Ну а о тарбитах, и тем более об их полукровках Виктор не знал практически ничего. В отличии от эллиан, местные бледнокожие дворфы не выбрасывали всех подросших полукровок за порог своих царств, и их не отлавливали на постоянной основе, чуть ли не инструкции калякая на тему «как полукровкам жилось у родственников и что с ними делать теперь». Потому Виктор был вынужден надеяться только на себя и на красавицу-импровизацию, с которой у него не всегда всё было хорошо по ряду причин, начиная от нелюдимости и заканчивая характером пополам с интересами.
Но вот двери распахнулись, и в комнату ступил полу-тарбит. Слегка бледный, с шириной плеч немногим меньше метра и ростом около полутора, он производил впечатление какого-то неправильного дворфа.
Хотя, последнее дворфу вполне подходило, если брать их угрюмую модификацию, в прошлом мире не единожды описанную.
— Приветствую, Дровэр. Присаживайся. — А Виктор ещё задумывался над тем, почему стулья в этой комнате отчасти лавки напоминают. Вот и причина: рабы, понимаешь, разные бывают. — Меня зовут Виктор, третий сын рода Бельвиос. Не буду ходить вокруг да около: я хочу тебя выкупить и поставить себе на службу. Для этого мне нужно хотя бы примерно понимать, кто ты и чем живёшь, так как твоё досье, уж прости, не очень информативно. Особенно в части поклонения некоему богу…
— Витафису, человек. Я, как и многие мои родичи, поклоняюсь Витафису. — Голос тарбита-полукровки не звучал, а скрипел, словно вообще не связанные дверные петли, а в тоне его не было ни капли дружелюбия. — И то, что ты не знаешь о нашем покровителе, не делает тебе чести!
— Я знаю обо всех богах, которые сочли необходимым явиться перед моим народом. — Нахмурился Виктор, которому очень не понравилось пренебрежение, коим полукровка его обильно обдавал. — Не хочешь ли ты сказать, что боги тарбитов отличаются от наших, людских богов?
— Это и дураку должно быть понятно, человек.
— И тебя это устраивает? — Виктор слепо доверился чутью, решив попытаться воздействовать на один из перспективных рычагов, актуальных для многих рьяных верующих. Хотя какие они верующие-то, если сам факт существования объекта веры подтверждён? Никто ведь не верил в меч, табуретку или академию меча. Интересный момент, обдумать который проклятый решил несколько позже.
— Почему это не должно меня устраивать, м?! — Что ж, даже такая эмоция — это уже лучше пренебрежительного безразличия.
— Ты, одарённый кровью обоих народов, мог бы донести до нас свою веру. Не все, но многие люди могут быть в этом заинтересованы. Мне, например, интересно узнать, какие боги составляют пантеон тарбитов, ведь среди людских меня не привлекает ни один…
— Боги не должны привлекать, человек! Но, признаться, такое предложение мне делают впервые. — Резко сменил тон усмехнувшийся полукровка, во взгляде которого уже открыто плескалась заинтересованность. — И чего же ты хочешь взамен на возможность, как ты выразился, донести до людей мою веру?
— Верность и службу. Через два года я отправлюсь на север, и мне нужны будут те, кому я смогу доверять…
— Искать таких среди рабов стал бы только идиот. — Посчитал необходимым вставить своё веское слово Дровэр. — А идиоту я служить не буду.
— Во-первых, до отбытия на север ещё два года. Во-вторых, я не предлагаю тебе прямо сейчас встать подле меня. Это, как ты заметил, довольно глупо. Но я могу дать тебе и многим другим шанс. Возможность, если можно так сказать. Из «вечного» раба — в свободного чело… разумного. — Оговорился Виктор, вызвав недовольное кряхтение своего собеседника. — И даже если мы не устроим друг друга как товарищи, при тебе останется приличная зарплата, уважительное отношение и хорошие условия для жизни и труда.