Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания
Шрифт:
— Я тоже не знаю, что вам делать дальше, — резонно заметил Алларий. — Но мне будет интересно за вами наблюдать какое-то время.
Он буднично отряхнул полы плаща и пошел к двери, но на пороге все-таки обернулся:
— Не думаю, что мой совет заключает в себе огромную ценность, но на вашем месте, сьер Баллантайн, я бы занялся переговорами с теми, кто собрался в зале. Они, конечно, большей частью слабы духом, мелкие интриганы и любители покрасоваться, но они еще могут вам понадобиться. А тебе, дева из рода Антарей. будет любопытно присоединиться
— А нам что, отпихнуться?
— А вас ждет Чаша, — Алларий взглянул на Логана с Дагаддом с некоторым изумлением, словно жалея за недогадливость. — Она в доме. Мимо нее вы не пройдете. И не ждите, что все будет просто, — добавил он уже в спину рванувшимся с места книжникам. — Но я вам помочь уже не могу — я теперь не хранитель.
— Напрасно ты не хочешь надевать свои обручья, скальд конунга, — терпеливо произнес Лейвхар, в очередной раз протягивая Гвендолен витые цепи.
— Терпеть не могу золота, — отрезала она. — Оно меня тянет к земле. Будьте счастливы, что я и так всюду таскаюсь с этой вашей железной палкой.
— Скальд конунга не может появиться перед правителем страны без приличествующих украшений, — Лейвхар пожал плечами внешне спокойно, словно соглашаясь с тем, что все слагатели стихов полубезумны, а избранная его конунгом должна быть исключительной во всем, даже в своих странностях. — Теперь нам придется добыть для тебя раба, чтобы он носил твои обручья за тобой. Иначе все подумают, что наш конунг скуп и не может вознаградить тебя за хвалебные песни.
— Или что твои песни недостойны вознаграждения, — с легкой обидой встрял в разговор Улли.
— Не искушайте меня складывать песнь, за которую Данстейну захочется отобрать у меня свои побрякушки обратно, — сквозь зубы сказала Гвендолен, отворачиваясь. — Постой, что значит — добыть раба?
— Первый, кто встретится нам на улице, станет твоим рабом, скальд конунга, — хладнокровно заявил Лейвхар. — Для здешних жителей, не носящих меча, это хорошая участь.
— Прихлопнуться можно! — Гвендолен настолько растерялась, что выдала вслух одно из любимых выражений Дагадда. — Людям с севера точно нельзя долго находиться на солнце.
Но Лейвхар продолжал смотреть на нее прямо и невозмутимо, не опуская ладоней, с которых свисали ненавидимые Гвендолен золотые ожерелья — одни очень тонкой работы, словно собранные из мелких зерен, а некоторые толстые и грубые, призванные доказать, что их владелец способен не моргнув глазом таскать на себе стоимость целой шхуны с командой.
Шипя от отвращения. Гвендолен застегнула на шее пару украшений и просунула руки в черненые браслеты, показавшиеся ей кандалами. Лейвхар оглядел ее с ног до головы и удовлетворенно кивнул.
— Теперь нынешний правитель Зальбагар не сможет сказать, что наш конунг мало ценит дар своего скальда. Пошли.
"Странно, зачем я вообще им понадобилась, — шагая по ступенькам и с мрачной обреченностью уставившись ему в спину, подумала Гвендолен. —
Они остановились у плотных занавесей, наглухо задернутых, и сопровождающий их невысокий лысоватый слуга прижал палец к губам и отодвинулся в сторону. Лейвхар поманил к себе Гвендолен и осторожно раздвинул щелку в ткани.
Конечно, привыкшая бродить по карнизам чужих домов не станет смущаться, когда ей предлагают подглядеть. Тем более что Гвен действительно было интересно, где они оказались.
Небольшой зал, казалось, наполовину состоял из низкого ложа на резных золоченых столбиках, заваленного подушками — обычное устройство эбрийских домов здесь выглядело особенно роскошным, как лучшее оружие вандерских воинов, то есть как самая ценная вещь в жизни. На ложе кто-то явно находился, но Гвендолен не сразу выхватила его взглядом среди дорогих переливающихся тканей.
Невысокий мужчина с резкими чертами лица, на вид сравнительно молодой, но с намечающимся животом, раскинулся на подушках, подпирая голову одной рукой в перстнях — на некоторых пальцах их было надето по три сразу, так что было непонятно, как они вообще сгибались, — а другой рассеянно перебирая кудри смуглой полураздетой женщины, свернувшейся клубочком в его ногах. Через какое-то время Гвен разглядела, что женщин вокруг ложа было как минимум шесть.
— Да удостоит нынешний властелин Эбры своим благосклонным вниманием пришедших к нему посланцев вандерского правителя, — произнес за занавесью глуховатый вкрадчивый голос. Судя по тому, что губы мужчины на ложе не шевельнулись, говорил кто-то другой, находившийся в комнате.
— Не скажу, чтобы они сильно торопились, — несколько раздраженно заметил человек на ложе, поправляя концы расшитой камнями безрукавки, — или вначале решили засвидетельствовать почтение предыдущему властелину Эбры? Моему бесконечно уважаемому дяде Хаэридиану?
— Предыдущим вы будете называть его на дворцовых приемах, — говоривший выступил на свет. Судя по горбатому носу и сросшимся бровям, в его жилах преобладала таширская кровь. — А наедине с собой вы должны звать его только бывшим, Зальбагар Иначе так и останетесь преемником на привязи. И не беспокойтесь насчет вандерцев — они ваши окончательные союзники.
— Я стараюсь, — разодетый мужчина поморщился, когда одна из рабынь принялась гладить его по ноге. — Можно, я хотя бы при верных союзниках отошлю девок? Мне от них уже с утра тошно.
— Нет, иначе вы к ним никогда не привыкнете и не сможете правдиво поддерживать легенду о своем образе жизни, — непреклонно заметил горбоносый советник. — Кроме того, вандерцы очень ценят мужскую силу. Такое количество женщин должно вызвать у них невольное уважение, это нам на пользу.