Проклятие заброшенного замка
Шрифт:
— Ты любишь поминать Хортала? Помолись ему, вонючка, ибо настал твой смертный час! — заорал Гарубан, занося клинок для удара.
В этот миг из низкого дверного проема появилась скорченная фигура етуна. От изумления разбойники замерли на месте. Пауза длилась несколько мгновений, но Бренду она показалась равной целой вечности.
Появление в коридоре вслед за великаном невозмутимого Элии подстегнуло отряд Гарубана к решительным действиям. Разбойники заорали, заулюлюкали, подбадривая друг друга, и всем скопом бросились на етуна, который, быстро
Но какие это были руки! Волосатые кулачищи, каждый величиной с человеческую голову, поднимались и падали, как два смертоносных молота. Удары остро отточенной стали не причиняли восставшему из мертвых никакого видимого вреда — металл просто отскакивал или скользил по его покрытой рыжим мехом коже.
Первый нападающий целил острием алебарды великану в живот, но тот поймал оружие левой рукой, поднял вверх, вместе с вцепившимся в древко разбойником, и ударил об пол. Сам Гарубан отлетел на несколько саженей назад от удара могучей пятерни, сбив при этом с ног двоих — троих своих соратников, и корчился в темном углу, силясь встать на ноги. Следующих двоих разбойников етун просто поймал за загривки и, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон удары, стукнул головами друг о друга. Удар был столь силен, что мозги несчастных забрызгали стены коридора.
Какое-то время великан, преодолевая напор атакующих, топтался на месте, отмахиваясь как медведь от своры котов, а затем медленно пошел вперед. С треском ломались кости, хрустели проломленные грудные клетки. Разбойники скользили на крови, пролитой их же товарищами, и падали, мешая друг другу. Наконец, потеряв две трети шайки убитыми и раненными, они не выдержали и побежали. Етун преследовал их, топча раненных столбообразными ногами. Одного из них он поднял за ноги и с победным ревом разорвал пополам, а половинки швырнул в след убегающим.
Победа была полная. Даже слишком. Бренд и Элия переглянулись, не смея произнести ни слова вслух. Великан повернулся к ним, но движения его были неуверенными и медленными, как будто он растратил весь отведенный ему воскрешающими чарами запас энергии. Тут Бренд осознал, что достаточно хорошо видит его, несмотря на то, что факела, разбросанные в ходе схватки, давно погасли в лужах крови. Сквозь отдельные проломы в стенах и потолке коридора проникал пока еще слабый свет занимающейся зари.
— Светает… — медленно проговорил великан.
Элия пожал плечами, кивком выражая свое согласие с этим утверждением. Бренд продолжал занимать оборонительную позицию с мечами наготове.
— Ты победил, человечишко, — продолжал етун. — Сотни лет я провел в этом замке, охраняя сокровища. Днем лежал, разрубленный некогда на куски ужасным чародеем, бывшим владельцем этого замка… Имя его оказалось недолговечнее его заклятий. А ночами обретал жизнь, выходя в зал и предлагая путникам, посетившим развалины, выполнить мои условия. Покорных ждала смерть. Обнажившие оружие погибли. Лишь человек, проявивший хладнокровие, отвагу и
Етун испустил вздох облегчения. У него вдруг отвалилась рука. Еще в воздухе она съежилась, потеряла кожу и плоть, так что об пол ударились лишь пожелтевшие кости, которые на глазах у людей потемнели и обратились в горстку праха. Вслед за первой рукой упала вторая.
— Я снова свободен!!! — радостно закричал етун и захохотал так, что содрогнулись своды полуразрушенного замка.
Когда его ноги одна за другой рассыпались серым прахом, великан упал навзничь, продолжая хохотать.
— Я свободен!!!
Последний крик раздался уже изо рта обнаженного черепа.
— Свободен!!!
На месте, где еще совсем недавно возвышалась ужасающая громада северного великана, лежало несколько пригоршней грязной пыли. Бренд вложил оружие в ножны. Элия устало опустился на пол, привалившись спиной к стене.
— Как тебе это удалось? — удивленно поинтересовался Бренд.
— Что именно?
— Так выпотрошить етуна. Знавал кой-кого из них — эти ребята не склонны дарить сокровища первым встречным.
— Не знаю. Я… Просто нашло что-то. Грешен я, грешен, спаси и помилуй Хортал! Еще, бывало, послушником так упрусь: не буду нужник чистить! А отец-настоятель — нет будешь! А я — не буду! Сколько розог за это получал… А без обеда оставлен был…
— Ну, отец-настоятель — это все же не етун.
— Так и я уж не тот, что прежде. С настоятелем, бывало, спорим — уж все братья с вечерней идут, а мы все спорим, — Элия даже глаза прикрыл от умиления нахлынувшими воспоминаниями.
Через мгновение он уже спал.
Бренд растормошил своего товарища и маленький священнослужитель долго не мог прийти в себя, оглядывая уже не казавшиеся мрачными, просто грязные и заброшенные, руины. Кучку праха, сундучок с сокровищами. А зрелище последствий недавнего побоища, учиненного етуном среди банды разбойников, повергло его почти что в состояние транса.
Трясущимися руками Элия помогал Бренду навьючить лошадей.
— Кстати, что будем делать с золотом? — между делом поинтересовался Лучник. — Если ты помнишь, покойный етун советовал оставить его в покое, грозя всяческими неприятностями.
— Ах, сын мой, неужто возможны еще большие неприятности, нежели те, коим подверглись мы в этом негостеприимном месте? — отвечал жрец Хортала.
— О, да! Одно лишь то, что остались мы без завтрака, в спешке покидая приют сей… — усмехнулся Бренд.
— Опять, сын мой, ты насмехаешься над моими маленькими слабостями?
— Что ты, Элия, нет. И в мыслях не было. Но все-таки, как быть с сокровищем?
— Я думаю употребить его на богоугодное дело, — твердо отвечал жрец. — Конечно, ты в праве рассчитывать на свою долю…