Проклятие
Шрифт:
И он принялся нарочито внимательно осматривать пылающие деревья. Дым был таким густым, что у Серильды заслезились глаза, но темных, казалось, это не беспокоило.
– Ты ведь и сама понимаешь, что всего этого можно было бы избежать, – продолжал Эрлкинг. – Мы могли бы… ну, не подружиться, конечно. Но стать добрыми знакомыми. Еще давным-давно, столько лет назад. Если бы ты только не отказала мне в помощи, когда я впервые пришел к тебе. Если бы ты только согласилась сделать так, чтоб Перхта смогла зачать ребенка. Только не говори мне, что на это не способна.
Лесная Бабушка взревела.
– Перхта – бездушная варварша. Даже если бы я помогла ей понести, дитя погибло бы от ее ядовитой крови. А если каким-то чудом ей и удалось бы выносить ребенка, он родился бы чудовищем и вырос в монстра, которого страшно даже представить. Я бы никогда не благословила такую безобразную мать. Я не жалею о своем выборе и никогда не начну жалеть.
Эрлкинг выдержал ее взгляд и долго молчал.
– Тогда, полагаю, мы в тупике. Как жаль. – Он протянул руку и постучал пальцем по жемчужной диадеме на лбу Пуш-Гролы. – Мне требуется этот рог.
– А мне требуется добрая кружка крепкого сидра из зимних ягод, – парировала Пуш-Грола, – но сейчас разгар лета, и мы не всегда получаем то, что хотим.
– Обычно я без труда получаю то, что хочу.
Эрлкинг вытащил из своего колчана стрелу – не золотую, а другую, с черным наконечником. В точности такую, как та, что Серильда вытащила из василиска.
Пуш-Грола только и успела, что ахнуть, а Эрлкинг уже вонзил стрелу в ее тело там, где шея переходит в плечо.
Серильда закричала.
Пуш-Грола запрокинула голову, стиснув зубы от мучительной боли.
Легким движением руки Эрлкинг развязал золотую цепь и отступил. Пуш-Грола рухнула на колени среди покрытых пеплом корней деревьев.
Она начала меняться.
Широко раскрытыми глазами Серильда следила тем, как превращается ее старческое тело. Иссохшие руки стали блестящими черными копытами, длинные волосы превратились в белоснежную гриву.
Не успела Серильда и глазом моргнуть, как перед ней явился единорог, величественный и гордый. Он лежал, подобрав под себя стройные ноги. Из жемчужины в центре диадемы Пуш-Гролы вырос витой рог длиной больше руки Серильды, сверкающий, как огненный опал.
В обличье женщины Пуш-Грола была одним из самых уродливых созданий, каких Серильда только встречала. Но единорог из нее вышел совершенно невероятный. Он был прекрасен настолько, что у Серильды на глаза навернулись слезы при виде стрелы в отливающей перламутром шерсти.
Едва Пуш-Грола успела окончательно превратиться, как Эрлкинг петлей накинул золотую цепь ей на шею. Она покачала головой в нерешительной попытке сбросить ее, но бесполезно. Пуш-Грола проиграла этот бой.
– Ты нравишься мне гораздо больше, когда молчишь. – Эрлкинг, оглянувшись через плечо, щелкнул пальцами. – Дитя, иди сюда.
Мгновение спустя вперед вышла Гердрут. Ее круглое личико было залито слезами и перемазано золой.
– Пожалуйста, – пискнула Серильда. – Не
– Я не причиню ей вреда, дражайшая супруга. – И Эрлкинг поманил Гердрут, приглашая подойти поближе. Девочка повиновалась, хотя и дрожала всем телом. – Что поделаешь, теперь нам все-таки нужна невинность. Как я уже говорил, в большинстве легенд есть доля правды.
Гердрут яростно замотала головой.
– Пожалуйста. Я не хочу.
Ее голосок оборвался.
– Хочешь – не хочешь, все равно придется. – Эрлкинг щелкнул пальцами, и Гердрут пошла к единорогу. Рыдая все громче, она сжала рог единорога маленькими ладошками.
– Стойте, – вскрикнула Серильда. – Не делайте этого. Не заставляйте ее. Не надо. Умоляю вас.
Эрлкинг не обратил на нее внимания. Он кивнул Гердрут.
Девочка зажмурила глаза и, потянув изо всех сил, сломала рог прямо у основания. Единорог отпрянул назад – но куда было деваться? Золотая цепь держала прочно.
– Прости, – сквозь рыдания повторяла Гердрут. – Мне так жаль!
– Умница. – Эрлкинг протянул к ней руку. – Наконец-то от тебя хоть какая-то польза.
Отдав ему рог, Гердрут сразу бросилась в объятия Серильды.
С широкой торжествующей улыбкой Эрлкинг поднял рог, не обращая внимания на летающие вокруг пыль и пепел.
– Видишь ли, если бы я попробовал отобрать рог сам, он превратился бы в труху прямо у меня в руках. Это было бы очень досадно, правда?
Эрлкинг махнул ожидающим приказа охотникам.
– Погрузите единорога на одну из повозок, да пошевеливайтесь. Я хочу быть дома к восходу солнца.
Глава 23
Серильда сидела в оцепенении, пока вереница повозок выезжала из леса. Позади остались тлеющие останки Асильталя и бесчисленные тела павших в битве дев-моховиц. За караваном тянулся дым. Мелкие хлопья пепла серо-черными сугробами оседали на крышах карет и фургонов.
Многие охотники пострадали: одни лишились рук или ног, другие мучались от глубоких ран, обнажающих гниющую плоть под безупречной кожей. Серильда видела, как они выдергивали стрелы у себя из-под ребер и бинтовали раны, которые шипели и дымились не хуже сухой лесной травы.
Несмотря на все это, темные были настроены непривычно весело. До этого дня Серильда никогда не видела, чтобы их алые губы расплывались в таких широких улыбках. Никогда она не видела, чтобы их глаза светились так ярко.
Они ехали через лес как победители.
Серильда, дети и прочие слуги не разделяли их радости. У них вид был такой, словно все они собрались на собственные похороны.
Серильда – она по-прежнему ехала верхом впереди каравана – погрузилась в мучительные воспоминания. Она словно снова и снова слышала ужасный звук, с которым сломался рог Пуш-Гролы. Потерянная в собственных мыслях, она далеко не сразу поняла две вещи: что близится рассвет и что они направляются не в тот замок, откуда выехали прошлым вечером.