Проклятое наследство

Телефон зазвонил поздно вечером. Наверняка я бы просто-напросто не подняла трубку, как поступала уже много месяцев, но именно в тот день в моих жизненных планах произошёл решительный поворот — я прекратила борьбу за спокойную жизнь.

Спокойная жизнь мне нужна была, чтобы написать наконец научно-фантастическую повесть, из-за которой я уже довела до белого каления добрую половину ядерных физиков Варшавы. Работаю я добросовестно, поэтому совершенно чуждые моей душе технические реалии считаю своим долгом согласовывать со специалистами.

И не понимаю, почему они этого не любят.

Всем им я задавала один и тот же вопрос:

— Мне нужна такая штука, которая может улавливать космические лучи. Да нет, я знаю, что лучи состоят из частиц, ну, значит, она должна ловить эти частицы. Скажите, что это за штука?

Простой, бесхитростный вопрос вызывал почему-то смятение, хотя отвечали мне по большей части вежливо и всегда одно и то же:

— Да ведь эти частицы все пронизывают. Они, знаете ли, сквозь все проходят.

Я резонно возражала учёным:

— Вот именно, и дело как раз в том, чтобы эта штука имела дно.

Как только упоминалось дно, отловленный физик начинал нервничать и старался сплавить меня коллеге. Хоть бы один проявил оригинальность — нет, реакция у всех одна и та же! Не иначе как злополучное дно представляло собой военную тайну, которую они не имели права открыть постороннему.

Неудивительно, что в таких условиях повесть продвигалась вперёд с большим трудом.

Но я не сдавалась и ни на йоту не отступала от творческих планов, с головой погрузившись в своё занятие и не обращая внимания на странные, удивительные события, с некоторых пор преследовавшие меня. События, однако, множились, упорно отвлекали меня от вдохновенного литературного труда, и наконец пришёл день, когда отвлекли окончательно. Вот в тот день я и прекратила борьбу за спокойную жизнь, сложила, так сказать, оружие в неравной борьбе.

И странное дело: последний гвоздь моей спокойной жизни забила сущая безделица, так называемая вонючка. Незнакомые люди пришли с жалобой и привели моего младшего сына. В их дворе он запустил упомянутую вонючку, доказательством чего служила дыра, прожжённая на штанах виновника. Дело происходило в добром старом дворе, этаком шестиэтажном колодце, так что вонючка полностью оправдала надежды её создателя. Люди, доставившие сына, имели все основания быть недовольными, и мне стоило немалых усилий хотя бы отчасти смягчить их негодование.

И вот тогда я как-то вдруг поняла: борьба за спокойную жизнь мне явно не по силам. И решила её прекратить. Таким вот образом и космические лучи спасовали перед вонючкой.

Ну и вечером того же дня зазвонил телефон.

Время для меня было совсем не позднее, всего одиннадцать часов. Точнее, двадцать три часа восемь минут. Время я так точно заметила потому, что у меня под носом тикал будильник и показывал двадцать три двадцать три, а поскольку он убегает вперёд на пятнадцать минут, сосчитать совсем просто. Задыхающийся голос в телефонной трубке прошептал:

— Спасите, они убьют меня! Умоляю, милицию, скорей, улица Пясечинская, восемнадцать, квартира двадцать один, опять эти двое…

Голос прервался, в трубке послышались

какие-то зловещие звуки — хрипение, стон, какой-то удар, после чего наступила тишина. Я замерла, не выпуская трубку. Опять звук удара, стук, потом вроде разговор двух мужчин, ни слова не разобрать. Потом голоса отдалились, слышны были лишь лёгкие постукивания.

Я положила трубку даже не очень удивлённая, так как за последнее время уже привыкла к необычным событиям вокруг меня. И подумала: как хорошо, что я уже распрощалась с мечтой о спокойной жизни, ведь не отреагировать на такой телефонный звонок с моим характером просто невозможно.

Может, это дурацкий розыгрыш? Человек, который звонил, так и не положил трубку.

Проверим. Я подняла телефонную трубку и убедилась: телефон блокирован. Даже если и розыгрыш, надо как-то разъединиться с его автором, не то шутка может затянуться. Шутник оставит трубку рядом с телефоном, утром уйдёт на работу, и я, как минимум, до вечера останусь без связи. А у меня на следующий день запланированы очень важные разговоры, в том числе и с одним физиком-ядерщиком.

Телефон блокирован, и помочь может лишь бюро ремонта телефонов, но туда надо дозвониться, для чего опять-таки нужен телефон. Замкнутый круг.

А если это не розыгрыш? Нет, надо поскорей сообщить в милицию. Пусть она ломает голову.

Милиция… В последнее время мои контакты с ней вдруг излишне оживились — все из-за необыкновенных событий, закрутившихся вокруг меня. А тут снова я, да ещё с таким сообщением! Но другого выхода нет, придётся идти к соседям, чтобы от них позвонить. Спустившись этажом ниже, я взглянула на часы и все-таки нажала кнопку звонка. Потом ещё и ещё, и только тогда вспомнила: два дня назад соседи спускались по лестнице с чемоданами. Глухая тишина за дверью подтвердила предположение — они действительно уехали в отпуск.

Вернувшись к себе и убедившись, что телефон по-прежнему блокирован, я взяла сумку и побежала звонить по телефону-автомату у нашего дома. Телефон-автомат, конечно же, был испорчен. Где ближайший исправный автомат, я не знала, у кого ещё из соседей есть телефон — я не знала, а звонить подряд во все двери не отважилась. Вернувшись к дому, я решила взглянуть на свою машину — сейчас скажу почему.

Думать лучше сидя, и я села в машину. Выбор у меня был богатый: поискать исправный телефон-автомат, поехать на главпочтамт и позвонить оттуда, остановить первую же патрульную машину, доехать до своего районного отделения милиции. И тут мне стукнуло в голову — ведь Пясечинская улица всего в ста метрах отсюда.

Я сидела за рулём, ключ торчал в зажигании, и рука сама собой повернула его. А раз повернула, то машина двинулась. А раз двинулась — в сторону Пясечинской…

Мне пришлось притормозить, потому что с Пясечинской как раз выезжали на старой «варшаве». И больше ни одной живой души вокруг.

Я подъехала к дому номер восемнадцать и вышла из машины. Дверь в подъезд была открыта. Лифт не работал. Я поднялась на пятый этаж и остановилась перед квартирой номер двадцать один.