Проклятые башни

Форсит Кейт

Лахлан нахмурился и отвел взгляд. Его стиснутые пальцы побелели.

– А зачем она так легкомысленно отправилась в Карилу? – выпалил он. – До этого она была хитрой, как донбег, когда уходила от Глинельды. Почему она сделала такую глупость?

– Это моя вина, – угрюмо сказала Мегэн. – Изабо ничего не знала ни о тебе, ни о восстании, ни о состоянии дел в Эйлианане. Она считала, что это все игра. Я не должна была отправлять ее в такое опасное путешествие, не рассказав ей всего.

Колдунья вздохнула и уставилась на воду. Изолт почувствовала, как она собирает волю, и сделала то же самое. В этот самый миг до них донесся топот ног

по каменному коридору, и во внутренний двор ворвался бледный как мел Аннтуан.

– Хранительница Ключа, там Йорг…

– Что с ним случилось? – воскликнула Мегэн.

– Он пытался увидеть будущее, как обычно, но на этот раз он весь оцепенел и закричал, а потом упал, и теперь лежит там, неподвижный и холодный, а глаза у него совсем белые и смотрят! О Эйя! Наверное, он умер или умирает! – забормотал мальчик, и на его веснушчатом лице отразился ужас.

Вскрикнув, Мегэн поднялась на ноги и поковыляла в Башню. Лахлан тоже вскочил и нетерпеливо побежал впереди нее. Изолт осталась сидеть на каменной скамье. Хотя она знала, что Мегэн и Лахлан любят старого слепого провидца, ей до сих пор так и не удалось до конца преодолеть отвращение к его недостатку. Картины, только что описанной Аннтуаном, было достаточно, чтобы по спине у нее побежали мурашки омерзения, и ей не хотелось огорчать Мегэн проявлением своих чувств. Она знала, что будет только путаться под ногами, поэтому сидела тихо и смотрела в пруд, думая об Изабо.

Медленно-медленно в глубине воды начало появляться изображение. Оно было нечетким – какой-то клубок силуэтов и теней, постоянно расплывающийся, точно кто-то разбивал его рукой.

Изолт напряженно вглядывалась в пруд, чувствуя, как ее сердце начало учащенно биться. Она увидела Изабо, сидящую, поджав ноги, у огня, который почти не мог разогнать плясавшие вокруг тени. Ее руки лежали на коленях ладонями вверх, глаза были закрыты, а по бледным щекам текли слезы. Отблески огня играли на ее лице, искажая его черты. Изолт охватило такое сильное чувство одиночества и отчаяния, что она инстинктивно наклонилась вперед и позвала сестру по имени. Глаза Изабо распахнулись. Изолт? На миг, казалось, их взгляды встретились, и Изолт ощутила острый приступ тоски. Потом изображение расплылось, и Изолт уже не удалось снова вызвать его.

Она сидела так еще долгое время, не чувствуя холода, думая и гадая. Потом поднялась и медленно пошла прочь от темного пруда, теребя кольцо с драконьим глазом на левой руке.

Когда Изолт вернулась в покои Мегэн, Йорг, бледный и осунувшийся, лежал в постели старой колдуньи, а Хранительница Ключа держала его за руку и строго приказывала ему выпить ее митана и лежать спокойно. Лига Исцеляющих Рук сгрудилась вокруг него, а на краю кровати сидел Томас, сжав руки на коленях. Его голубые глаза были полны слез, нижняя губа дрожала. Хотя мальчик и знал, что ему нельзя прикасаться к слепому провидцу, поскольку его прикосновение излечило бы и слепоту, Томасу было невыносимо видеть своего любимого хозяина таким слабым, и он еле сдерживался, чтобы не возложить на него свои целительные руки.

Изолт тронула Мегэн за локоть, и Хранительница Ключа нетерпеливо обернулась к ней.

– Что еще? – рявкнула она.

– Я видела Изабо. – Изолт говорила так тихо, чтобы никто, кроме старой колдуньи, не мог ее услышать. Мегэн мгновенно встрепенулась и схватила Изолт за плечо.

– Где

она была? Она в безопасности? Дочь Майи с ней? Что ты разглядела?

– Я не разглядела ничего, кроме Изабо. Там было холодно, страшно холодно, и она была очень несчастна. Насколько я могла видеть, малышки с ней не было.

– Где? Где она была?

Изолт на миг заколебалась, потом покачала головой.

– Не знаю. В какой-то пещере. Там был огонь – я видела, как отблески играли у нее на лице и на полу.

Глубокие тревожные морщины на лице Мегэн стали еще глубже, но в этот миг Йорг беспокойно закрутил головой, что-то забормотав, и она снова обернулась к нему.

– Пламя, – прошептал старый провидец. – Пламя вспыхивает, снег кружится.

– Тише, старый друг, – сказала Мегэн. – У тебя будет полно времени рассказать мне о своих видениях, когда твои силы восстановятся. – Она подняла его голову, чтобы он мог сделать глоток из чеканной серебряной фляги. Старик отхлебнул, потом закашлялся – целительное снадобье обожгло ему горло. Джоанна передала Мегэн флягу с водой, и Йорг благодарно приник к ней губами, потом со вздохом упал обратно в подушки.

– Я видел ужасные вещи, – жалобно сказал он. – Эта война затянется на годы, Мегэн, и многие, очень многие люди погибнут. Я видел, как чешуйчатое море поднялось и затопило землю, а Красный Странник кровавой раной зиял на небе. Вот когда они придут… Когда красная комета поднимется снова…. – его голос зазвенел громче, и Мегэн убрала седые волосы у него со лба.

– Тише, Йорг, тише. Поспи.

Старец послушно закрыл глаза, хотя его косматые седые брови так и не разошлись, а костлявые пальцы судорожно вцепились в одеяло.

– Пламя вспыхивает…. – пробормотал он, содрогнувшись.

Ровно через месяц после прихода Изабо наконец позволили есть из общего котла, и впервые ее миску и ложку мыли вместе с остальными, не очищая их предварительно снегом и золой. Это означало, что с нее сняли табу, и Изабо воспрянула духом.

В тот вечер ей снова позволили предстать перед Зажигающей Пламя. На этот раз она не допустила ни одной ошибки, сидя с поджатыми ногами, склонив голову в белой шапке и сложив руки неподвижно.

Ее прабабка, очень прямая, сидела на шкурах и внимательно осматривала Изабо. Ее взгляд задержался на изувеченной руке, которую та прикрывала ладонью другой руки. Повелительным жестом Зажигающая Пламя приказала Изабо вытянуть руку и дать ей посмотреть. Покраснев, Изабо подчинилась. Она знала, что Хан’кобаны питают отвращение к любым физическим недостаткам. Считалось куда более милосердным прикончить тяжело раненного воина, чем оставлять его жить калекой. Слабых, больных и родившихся с уродствами младенцев оставляли в снегу Белым Богам, а тем, кто становился слишком старым и дряхлым, чтобы самостоятельно заботиться о себе, давали питье из ядовитых ягод.

Зажигающая Пламя внимательно осмотрела ладонь Изабо, поворачивая ее в своих худых руках, покрытых синими узлами вен. Потом она подняла опущенное лицо Изабо и провела пальцем по шраму между ее бровями.

– Я хочу задать тебе вопрос, Хан. Ответишь ли ты на него полно и правдиво? – спросила она, используя ритуальное выражение Хан’кобанов.

– Да, Зажигающая Пламя, – на том же языке ответила Изабо, радостно затрепетав. Заданный вопрос означал возможность задать ответный, а у Изабо накопилось множество вещей, о которых она хотела бы расспросить.