Проклятые близнецы
Шрифт:
– Не может… Сегодня, я видела очень странный сон - я танцевала с Ихо… именно в этом платье. Подделать можно что угодно… но не сны… - тихо ответила она, погружаясь в воспоминания.
Она стояла на небольшом балкончике, с которого очень любила смотреть на Луну, в белоснежном кружевном платье, надежно прячущем изысканные линии ее стройного тела. Сегодня опять был бал. Балы она ненавидела. На них она чувствовала себя товаром, за который соревнуются "купцы".
Она не придала значения появлению нового лица, никогда не виденного раньше. А он сразу обратил
Она стояла и смотрела на сад, который раскинулся дальше: изумрудный днем, ночью он одевался в совершенно неописуемые цвета, завораживающие глаз. Из дома послышалась музыка, и она поняла, что бал начался. Приличия требовали ее присутствия, поэтому, хоть и нехотя, она направилась внутрь.
Ее родители учтиво разговаривали с новым гостем.
– О, Мария!
– радостно приветствовала ее мать.
– Ну, куда ты запропастилась!
– прошипела она ей на ухо, подводя ее за руку к отцу и тому господину.
– Сеньор Миларгос де ла Крус, могу ли я познакомить вас со своей дочерью, Марией!
– произнес отец странным тоном. Марии послышалось подобострастие, или даже заискивание. Отец никогда и ни с кем не разговаривал так. Это недостойно! Что подумает гость?! Но тот лишь кивнул и склонился к ее руке.
– Антонио Миларгос де ла Крус, к вашим услугам, - тихо сказал он ей, - Ваш образ пленительнее Луны, на которую вы так пристально глядели сегодня, - шепнул он на ухо, от чего Мария вспыхнула, - Надеюсь, вы подарите мне сегодня танец!
– с улыбкой, Антонио откланялся.
– Мария, ты не сможешь найти лучшую партию!
– быстро, взволнованно проговорила мать.
– Но кто он?
– только и нашлась пораженная девушка, - я никогда его раньше не видела.
– О нем мало что известно. Но особняки, которые он купил, стоят половины казны небольшого государства! Поговаривают, что он недавно вернулся из Америки, где обнаружил крупное месторождение золота, и теперь может позволить себе все, что пожелает! Но, говорят, иногда он бывает… несдержан в своих желаниях. Я тебя умоляю, дочь, будь благоразумна!
– взмолился отец.
Заинтригованная такой странной и противоречивой рекомендацией, уже в середине бала Мария сама подошла к гостю.
– Ну что ж вы? Говорили о танце, а сами не приглашаете!
– с претензией заявила он.
– Вы знаете, Мария, я не очень люблю эти светские танцы. Меня больше восхищают другие, где партнеры чуть более откровенны друг с другом, - с ехидной улыбкой ответил он.
– Значит, вы и не собираетесь приглашать меня на танец?
– удивилась она.
– Не сейчас, Мария, - с улыбкой ответил он и направился на балкон.
Такого с девушкой еще не случалось! Это она всегда отказывала молодым людям в танце. Случай, когда отказали ей, был первым.
Уже к концу бала, когда Мария без воодушевления и, пожалуй, без интереса оттанцевала с десяток танцев с разными кавалерами, внезапно в доме появились какие-то люди с музыкальными инструментами, которые сели на места предыдущих.
– А вот теперь, Мария Гарсия, мы станцуем!
– шепнул ей Антонио, подходя со спины.
Он обхватил ее за талию и, подняв как
Зал опустел - все остальные гости собрались возле окон и столов, чтобы посмотреть, как танцуют под эту музыку. Несколько фотографов приготовили свои фотоаппараты, чтобы успеть сделать неповторимые снимки.
– Я не знаю этого танца, - смущенно шепнула девушка.
– Закрой глаза, и ты с легкостью сможешь следовать за музыкой. Тут не требуетсязнаний каких-то особых танцевальных движений. Просто раскрой свою душу Луне.
Антонио начал мелкими шагами двигаться в такт музыке. Его рука, обхватившая Марию за талию, каким-то образом уже держала ее правую руку, и в следующий момент резко потянув за нее, он раскрутил девушку вокруг себя. Она хотела, было, открыть глаза, но почувствовав его теплое дыхание у себя на лице, так и не решилась.
Темп музыки все нарастал, к мелодии уже подключились и скрипка и труба, заставляя Марию и Антонио двигаться все быстрей. Он раскручивал ее все сильнее и сильнее, прижимаясь то лбом, когда они были друг напротив друга, то всем телом к ее спине. Последние ноты вылетели из инструментов, и в этот момент Мария почувствовала влажное прикосновение к своим губам.
Это был уже не первый поцелую в ее жизни. Но правила этикета требовали пощечину за такое нахальство, и Мария непременно отвесила бы ее, если бы это был кто-то другой, не Антонио.
– Что вы себе позволяете, сударь!
– воскликнула мать Марии.
– Вы, наверное, в своей Америке совсем одичали!
– негодовал отец.
– Что ж, похоже, больше в вашем доме я не желанный гость, - спокойно сказал Антонио, глядя прямо в глаза Марии, - но ничего, мы еще когда-нибудь увидимся, - шепнул он ей на ухо и удалился с презрительной ухмылкой.
Она лишь успела выбежать на балкон и увидеть, как его экипаж отправляется в ночную темень. Вот они заехали за поворот, и теперь она совсем не слышала звука копыт, который еще давал какую-то призрачную надежду на то, что он вернется. Мария уже хотела уйти с балкона, когда заметила на одном из розовых кустов раскрывшийся цветок. Она стремительно спустилась вниз, чтобы рассмотреть это чудо: ведь розы на ночь всегда закрывали свои бутоны - и вдруг одна роза решила не послушаться зова природы и подставить свой лик ночной владычице.
– Дочь!
– воскликнула мать Марии, когда она сломя голову сбежала со второго этажа в сад. Мария не услышала.
Через несколько секунд она уже стояла у той единственной темно-красной розы, которая в свете Луны казалась то атласной, то бархатной. Мария задумалась, стоит ли срывать такой уникальный цветок, но уже в следующий момент обнаружила, что он не принадлежал тому кусту, на котором она его обнаружила. Это была искусно вставленная в куст одинокая роза, к которой крепилась записка: «Зная себя и обычаи этой страны, я в силах предугадать, что меня выгонят раньше, чем я смогу вам это сказать: я впервые за долгое время влюблен! И объект моего вожделения - это ВЫ!» В нижнем углу был нарисован полумесяц.