Проклятые близнецы

Щекотовский Дмитрий

Мария с нежность прижала записку к сердцу. Потом она еще довольно долго хранила ее, однако никогда больше уже не встречала Антонио Миларгос де ла Крус.

– И что ты теперь думаешь делать?
– волнуясь за нее, спросила Анжела.

– Пока не знаю, - отозвалась Катрин с несвойственным ей легкомыслием, - но это не важно. Думаю, скоро я узнаю все, что хочу, и даже больше.

– А я? Я же должна знать, что происходит с тобой!

– Послушай, Анжела, ты была отличной подругой. Большое спасибо тебе за это. Но теперь для меня начинается

совсем другая жизнь. Я пока не знаю, как далеко все это - она протянула к девушке руку со следом инъекции, - может меня завести. И поэтому не даю никаких обещаний. Прости.

 Улыбнувшись и поцеловав Анжелу в щеку, Катрин, захватила сумку и направилась на Фишер-Айленд, к Ихо.

– Будь осторожен, отец. Сегодня к ней приходил Минкович, - сказала Хельга Маркусу, который наблюдающему за своим возбужденным братом.

– Ихо, в шкафчике наверху прибор для обнаружения всевозможных частот передачи. Возьми его с собой, - бросил Маркус, - Если что-то обнаружишь, тогда отсюда направляйтесь куда-нибудь в город - и уже там полностью ее переодень. Нужно быть осторожными, если мы хотим чтобы у тебя появился шанс иметь потомство, - с ласковой улыбкой сказал Маркус.

Ихо метнулся наверх за датчиком. Но выйти он не успел. В дверь позвонили.

Отперев, он на некоторое время застыл, любуясь Катрин.

– Может, впустишь?
– с непонимающей улыбкой спросила она.

Очнувшись, Ихо ободряюще улыбнулся, но не посторонился, чтобы пропустить девушку, а начал водить сканером вдоль ее тела. Почти сразу раздался пронзительный писк. Не раздумывая больше ни секунды, Ихо взял Катрин за руку и потащил прочь от дома.

– Что ты делаешь?
– возмутилась она.

– У тебя следящее устройство, которое может привести к моему брату нежелательных гостей. Я не думаю, что ты намеренно принесла его, но все же лишняя предосторожность не помешает. Сейчас мы направимся в город. Там заедем в мой пентхаус, где ты сможешь переодеться в новую одежду, - говорил он ей, уводя от дома Маркуса.

– Ну, раз надо, - недовольно согласилась Катрин, и, прекратив упираться, зашагала за Ихо.

Маркус наблюдал, как эти двое удаляются от его дома и был очень рад, что, наконец, брат смог найти себе достойную партию. Но его счастливые раздумья прервали подавшие голос близнецы.

– Мы пришли к тебе, потому что лишь ты можешь нам помочь повергнуть Херура!

– Мы подслушали разговор Минковича с ним: Херур собирается поехать в Египет, чтобы что-то вывезти оттуда. Мы подозреваем, что это будут Сахнетеры, - выдал Лукас, почему-то не сводя пристального взгляда с Хельги, - Минкович нас уже ищет. Нам надо идти, отец, - добавил он и шагнул к выходу.

– Я знаю, как переводится Сахнетер с древнеегипетского языка, но могу лишь догадываться, что они собой представляют. Однако ведь не это конечная цель Херура, не так ли?
– спросил Маркус, не вставая из своего кресла. Лукас попытался открыть дверь, ведущую наверх, но она была плотно закрыта, - Я хотел бы услышать главную цель!
– властно сказал Маркус.

– Он хочет разбудить Гайю! Ее силами нетеры пользовались с самого начала их появления на этой планете, - выпалила

Хельга. Ее большие глаза смотрели на Маркуса с мольбой. В своей очень долгой жизни, ему не раз случалось видеть такой взгляд, однако еще никогда раньше он не вызывал шевеление его внутренней пустоты. Казалась, она отвечала этому милому детскому личику. Он нажал кнопку на пульте, и дверь открылась. Близнецы поспешили наверх. Маркус последовал за ними.

Внезапно, уже у самого порога он вдруг придержал их.

– Раз уж вы мои дети, я хочу дать вам другие имена. Эти нелепые слова, которыми вас окрестили, не передают вашего естества. Ты, дорогая моя дочь, будешь носить имя Лета, «забвение» в переводе с греческого. А тебя, сын мой, отныне зовут Ахерон - река скорби. И оба вы -реки Ада, в который вы должны низвергнуть Херура за все его зло.

Давая имена своим детям, Маркус впал в непонятное для него состояние. Обычно, такой пафос был ему чужд. Но тут, словно что-то иное говорило его устами… Близнецы странности не заметили. Они были рады такой заботе и, уходя,улыбнулись Маркусу.

– Мы еще с тобой свяжемся, отец!

Улыбка довольно быстро сошла с лица Маркуса. Его недавнее состояние внушало скорее тревогу, чем радость: тьма, живущая у него внутри, и, обычно, подчинявшаяся Маркусу, вдруг возобладала над его сознанием. Но что толку в пустых переживаниях? Успокоившись, он спустился вниз, в подвал, надеясь получить ответ от Реликта.

За время его изучения Войд сделал несколько очень важных открытий: во-первых, Реликт имел сознание, которое вовсе не было примитивным, как когда-то предполагал Майкл. Во-вторых, Маркус мог общаться с Реликтом, используя свой вакуум, по какой-то неизвестной причине Реликт входил с ним в резонанс. Он спустился в комнату, и, подойдя к пульту, открыл незаметную снаружи панель, под которой пряталась всего однако кнопка. Ее нажатие приводило в действие механизм, отодвигающий левую стену. За ней скрывалась небольшая винтовая лестница, ведущая вниз - всего несколько метров.

Проходя по ней, он каждый раз вспоминал, как, около пятидесяти лет назад, почти случайно обнаружил под своим домом большую галерею… И как день за днем обтесывал ступени, чтобы иметь удобный способ спуститься в пещеру.

Реликт приветствовал его ярким белым светом, который по своей силе и чистоте мог соперничать с солнечным. Радовался?

– Мне надо еще кое-что узнать от тебя, - тихо сказал Маркус, извлекая вакуум из своей груди. Реликт начал переливаться всеми цветами видимого спектра, и вакуум Маркуса немедленно запульсировал в том же ритме.

– Я готова отвечать на твои вопросы, сын мой.
– послышался тихий женский голос, который был уже знаком Войду.

– А у тебя довольно большая коллекция женской одежды, Ихо!
– без всякого удовольствия заметила Катрин, когда они поднялись в люксовый пентхаус в одной из гостиниц Майами, - Или мне лучше называть тебя Антонио?
– сейчас в ее голосе слышалось превосходство. Теперь уже не ее водили за нос, а она могла слегка помистифицировать Ихо. Тот лишь улыбнулся ее настроению, и в который раз убедился, что лишь одна женщина способна удивлять его.