Проклятые места
Шрифт:
Глядишь, и вернётся добро. Бродяги порой знают о проклятых местах куда больше добропорядочных горожан, которые привыкли делать вид, что живут в безопасности.
***
Сыскной лодочник Улло отличался молчаливостью и непоколебимой невозмутимостью. Вот уже седьмой раз матушка Шанэ просила его причалить к берегу, чтобы одарить очередного скитальца, а Улло и бровью не повёл. Лишь кивал и молча причаливал, ждал, отчаливал, а на лице его не было ни тени недовольства или осуждения. Даже когда матушка осторожно спросила, можно ли вон того малого до ближайшей больницы подвезти – вона как скрючило
– Святая ты душа, сынок, – благодарно улыбнулась матушка Шанэ.
А Улло отвязал лодку, достал склянку с заклятьем ветра и неожиданно сказал:
– Я сам такой же был, матушка, всего-то десять лет назад, только с лодкой. Где и жил, и работал, пока меня один добрый сыскник не приметил. Сейчас я три дня работаю – после два отдыхаю. Если хотите, один выходной весь ваш, только напишите с вечера.
– Договорились, – кивнула матушка.
С такими перерывами они добирались до Семьдесят Первого острова не два часа, а все четыре. Зато матушка Шанэ раздала почти все свои подарки, успокоилась и поняла – почти поняла, – что делать с призраком. Она ведь тоже обездоленная, это несчастная женщина. Тоже бездомная. Тоже покинутая. То есть ей надо что-то предложить, но что? Помогать новой хозяйке она вряд ли согласится – после свободы-то. И не уйдёт, пока дело держит. И отказаться от него не посмеет.
Так что же?..
Улло остался в лодке, а матушка быстро добралась тенистыми извилистыми тропками до моста. И призрак тоже пришёл быстро.
– Я же просила… – прошипела незнакомка, едва матушка Шанэ дотронулась до перил.
– Давай не будем устраивать безобразную свару, – миролюбиво предложила матушка, обернувшись. – Ты наверняка знаешь, что я с тобой не справлюсь, даже если ты моя – убитая. А я знаю, что ты не справишься со мной – особенно если ты моя, убитая. Проверим?
При виде свечи призрачная женщина дрогнула.
– Как тебя зовут? – матушка Шанэ всё поняла и вернула свечку в карман.
– Нет, такого козыря я тебе не дам, – криво усмехнулась незнакомка. – Ты же меня найдёшь. Всё обо мне узнаешь. И снова придёшь разговоры говорить. Лучше уходи. Ты права, мне с тобой не сладить. Но и ты не рискнёшь подчинять – не те уж силы-то. Ничья, душенька. Уходи по добру по здорову.
Матушка качнула головой:
– От этого места я не отступлюсь. Я хочу вычистить это гнездо призраков. Кто там заперт?
Женщина нахмурилась:
– Хорошие люди. Не злые. Но дурные. Совсем дурные, милочка. И многие из них до сих пор не понимают, что умерли. Хоть с Лодочником приди – они не поймут, что за ними. Упрутся. Взбесятся. Они неплохие, но очень опасные. И своим непониманием, непринятием даже больше, чем накопленной колдовской силой.
– Но ведь ничто не вечно, – заметила матушка Шанэ, рассеянно поглаживая деревянный поручень. – Всё разрушается, и древние преграды тоже. Я не смогу забыть об этом месте. Не смогу ничего не сделать. Я всю жизнь защищаю людей от призраков и от этого островка отвернуться не смогу.
– Если ты столь же знающая, сколь опытная, душенька, – незнакомка склонила
– А что ты знаешь о кладбище островитян и их защите? – поинтересовалась матушка осторожно.
– Почуяла рыжая, – усмехнулась призрачная женщина. – Почуяла своё. Ничего не знаю, душенька. Вот как есть ничего. До недавнего времени здесь всё было только южное. Но пришла рыженькая – и что-то случилось. Что-то пробудилось. А что именно – копайте сами.
– Но чужаков среди твоих нет? Там? – матушка Шанэ указала на одинокий островок по ту сторону моста.
– Нет, – твёрдо сказала незнакомка. – Только все мои.
– Благодарю, – матушка склонила голову. – Без причины больше не потревожу. Но если я найду решение, будь добра вспомнить о своих словах и помочь делом.
***
– Мастер, извините… – Иххо влетела в начальственный кабинет. Она тяжело дышала и даже забыла привычно постучаться.
– Что случилось? – Рьен поднял голову от бумаг.
Сьят с Мьёлом дружно обернулись. Они полдня разбирали бумаги, присланные из архивов, и были не против передышки.
– М-мастер Гьюш… не в себе, – нервно объяснила Иххо. – С утра он бродил по архиву и что-то бормотал, а теперь уже час как мечется. Бормочет, что от него что-то скрыли, что спрятали и заколдовали, и не может понять, где и что именно. Я не могу до него докричаться, он меня не слышит. Может, у вас получится? – она с надеждой посмотрела на начальника. – Вас он уважает. Вас он услышит.
– Пойдём, – Рьен отложил бумаги и встал. – Сьят, ты сколько в нашем архиве тайных ниш нашёл?
– С тех пор как с вами работаю – пять, – охотно отозвался рыжий. – А Мьёл их взломал. Но точно есть ещё. Просто на картах они не обозначены, и наткнуться на них можно только случайно.
– Зачем? – удивилась Иххо. – Зачем в архиве тайники?
– Версий много, – Рьен на всякий случай прихватил папку. – Но во всех тайниках были найдены недостающие данные из дел нераскрытых или закрытых за недостаточностью улик. Мой бывший наставник говорил, что это всё сыскная совесть. Убрать из дела пару важных документов и согласиться на взятку совесть позволила, а вот уничтожить улики – уже нет. Поэтому нужные сведения прятали, чтобы однажды они всплыли вместе с правдой. Но это лишь предположение. Одно из.
– А ещё так кто-то перестраховывался и защищался – вроде пока данные на руках, никто не тронет, – добавил Сьят. – Но потом что-то случалось – и тайник лишался хозяина. И забывался, и терялся. А лет через двадцать-тридцать случайно находился.
– Или какой-нибудь колдун решил выслужиться, покопался одиночкой в старом деле, нарыл, припрятал, чтобы ещё поискать, но не сложилось, – подхватил Мьёл. – Поэтому тайники все крепко заколдованные по нашим правилам и от нашего поиска. По ним можно десять раз ударить и всё равно не понять, что там ниши. Нам с вами, мастер?