Проклятые места

Гущина Дарья

Но для начала всё-таки к вероятному проклятому месту.

Весь островок можно было обойти часа за два, а до старого деревянного моста девушка добралась минут за двадцать. И, как ни странно, мост находился на прежнем месте и в прежнем состоянии – деревянные опоры и перила, обшарпанный настил из кривых досок и зияющий щелями. А в опасной близости от настила грохотал по каменным порогам, шипя и пенясь, резвый приток реки Говорливой.

Иххо знала, что приток мелкий – едва ли по пояс взрослому мужчине, – но скользкие камни, бурное течение и холодное время года напоминали

об осторожности. Даже если мост заколдован (иначе как он простоял столько лет, как не сгнили деревянные опоры?). Даже если он недавно восстановлен или отремонтирован. Мостом явно кто-то занимается, хотя на противоположном берегу делать нечего. Почему?

Девушка осторожно приблизилась к мосту, присмотрелась к настилу, взялась за перила и услышала тихое:

– Не ходи, душенька. Незачем.

Иххо обернулась. На тропе, полускрытая низкими голыми ветвями, стояла пожилая женщина. Небогато одетая – старенькое в тёмно-серую клетку длинное пальто, скромная шляпка, стоптанные сапожки. Но очень к себе располагающая – тщательно уложенные седые волосы, лучистые морщинки в уголках светлых глаз, добрая улыбка.

– Не ходи, – повторила незнакомка хрипловато. – Пустое дело это. Нет там ничего. Давно уж нет.

– Добрый день, – поздоровалась Иххо и неловко уточнила: – Сейчас – ничего, а раньше же что-то было? Иначе зачем тогда мост?

Женщина одобрительно кивнула:

– Когда-то, душенька, там лечебница была. Для тех, знаешь, кто со странностями. До тебя ещё, да и до меня она работала. И островка тогда этого не было – Двести Десятый-то на самом деле часть Семьдесят Первого. А потом… Наводнение. Говорливая захлестнула. Сейчас-то речка тихая. Да-да, не улыбайся, тихая. А когда-то по весне она топила – и ой как топила, душенька. Много островков скрылось в её голубых водах – и живых островков, с домами и даже с людьми. Многих забрала река, пока колдуны не нашли на неё управу. Вот и лечебницу затопила – да смыла даже. А пороги эти – части стен и крыши на самом деле. Их пытались спасти, живых-то, но все в реку ушли. Совсем, милочка, ушли. Их кости до сих пор на дне – под камнями.

Девушка поёжилась – конечно, после такой жуткой смерти здесь всякое заведётся… Не зря отец предупреждал…

– А мостик родные погибших поставили, – продолжала незнакомка. – Река так буйствовала, что живых бы спасти. Все колдуны боролись с наводнениями, поэтому мертвецов долго не доставали со дна, а потом оно как-то забылось. Родные лишь и ходили на островок – как на кладбище. И мостик заколдованный смастерили, чтобы не смывало в половодье. А ты не ходи. Не надо. Туда и прежде лишь кровные могли пройти, а уж теперича… Не ходи. Плохое место. Всегда плохим было. И до тебя плохим, и до меня даже.

– Плохое? – повторила Иххо и предположила: – Там обитают призраки?

– Я слыхала, у детей островов есть такой дар – мёртвых чуять, – женщина улыбнулась. – Призраки, душенька. Призраки. Злые и со странностями. Сюда им хода нет – и воды боятся, и мост заколдован. Но гневить их не стоит.

Девушка прищурилась на незнакомку: по виду северянка и явно не местная. Хотя… Иххо продала

дом и переехала почти четыре года назад. С тех пор здесь могли поселиться новые люди – остров спокойный, обитателей немного, и все друг друга знают. Отличное место для тех, кто ушёл на пенсию.

Так и не придумав, о чём ещё спросить, Иххо поблагодарила:

– Спасибо.

– Не пойдёшь? – строго глянула женщина.

– Не пойду, – пообещала Иххо.

– Хорошего дня, душенька, – незнакомка улыбнулась, развернулась и скрылась среди деревьев.

Со стороны моста донёсся решительный мяв – кот Колдун бесстрашно лежал на узких перилах и, несомненно, слышал весь разговор.

– Думаешь, надо сообщить начальству? – Иххо полезла во внешний карман сумки, где лежали писчие принадлежности.

Колдун снова мяукнул и сел.

– Дурное место? – достав блокнот, перо и чернильную склянку, девушка внимательно посмотрела на кота.

Золотые глаза опасно сощурились: да.

Иххо устроила сумку на перилах, открыла блокнот и коротко изложила суть дела. Кот сжал письмо в зубах и легкомысленно сиганул с перил в бурлящую воду, успев в полёте открыть протоку. А когда он исчез в чёрной луже, девушка снова перекинула сумку через плечо и задумчиво погладила перила моста.

– Почему же мне туда нельзя? – спросила она негромко. – Потому что призраки со странностями? И только-то?

Девушка шагнула на мост и сразу ощутила, как под пальто нагрелась склянка с прахом предка. Она быстро расстегнула ворот и обомлела: прах светился.

И, отвечая, что-то заискрило и на мосту, и на острове – мелко-мелко, словно по воде пробежались лучи солнца.

***

– Вот и правильно, что заглянула, – Цьюта, хозяйка родного дома Иххо, подлила в чашку чай, осторожно поставила горячий чайник на подставку и придвинула корзинку с печеньем. – Угощайся. Мы всё понимаем. Приходи в любое время. Может, всё-таки пообедаешь?

Иххо, снова смутившись, неловко отказалась и взяла печенье – исключительно чтобы не обижать радушную хозяйку.

Ни обеденных, ни даже чайных на Семьдесят Первом острове не было, на соседних островах – тоже, а холодная погода не располагала к длительному ожиданию на улице. Поэтому Иххо решилась напроситься на обед в бывший родной дом. Удивительно, но её сразу вспомнили и искренне предложили чаю.

– Ты дом повидать или по делам? – любопытно посмотрела Цьюта.

Из соседней с кухней комнаты доносились перешёптывание, топоток, сопение и цыканье – дети подслушивали.

– По делам, – ответила Иххо. – Меня беспокоят Двести Десятый остров и мост. Нехорошее место. Я работаю в Сыскном ведомстве, и сейчас мы как раз ищем разные странные и неприятные места.

– Нехорошее – не то слово, – закивала хозяюшка. – Дурное оно. Благо у меня дети послушные, да и мост заколдован.

Пока Иххо здесь жила, она мало интересовалась местными легендами, а вот семья Цьюты наверняка в курсе. Приезжие часто знают о своём новом месте жительства больше, чем старожилы.

– А что вы слышали об острове? – осторожно спросила девушка.