Проклятые огнем
Шрифт:
Дождавшись мгновения, когда жеребец на миг опустился на все четыре ноги, Кенниг махнул рукой, разрывая линию пентакля, и рванулся вперед. Накинув повод на шею, мужчина обхватил морду скакуна и, перехватив в узду за нащечные ремни, успел всунуть трензель в рот разбушевавшемуся жеребцу, затем резко дернул вверх… А дальше все уже было дело магии и техники…
От уголков рта коня побежали, постепенно увеличиваясь в размере, темные пятна – конь словно обрастал черной шкурой… Всего несколько ударов сердца, и в пентакле замер, словно и не было
Аурунд радостно захлопала в ладоши:
– У тебя получилось!
Винтар замер, хватая ртом воздух: эти несколько мгновений вымотали его так, словно он мешки грузил.
– Ага. Кажется, вышло… Пойдем, красавец, – и Кенниг, отдышавшись, осторожно потянул успокоившегося скакуна из пентакля.
Тот, спокойно идя за хозяином, переступил линии еще не до конца исчезнувшего пентакля…
– Нет, ну вы посмотрите на этих наглецов! – возмущенно звякнул за спиной водяного колдуна женский голос.
Парень оглянулся: в пентакле стояла, возмущенно уперев руки в боки, полупрозрачная девушка. Казалось, она была сотворена из воды: синяя прозрачная кожа, свободное платье, сотканное из голубых струек, бирюзовые волосы, расплескавшиеся по плечам…
– Кровь Единого… – только и смог выдохнуть маг-недоучка. Аурунд и вовсе стояла, не отрывая потрясенного взгляда от невесть откуда возникшей гостьи. А та все никак не успокаивалась:
– Что уставились?! Увели коня из моей конюшни и еще и возмущаются! А ну отдавай назад, чернокнижник окаянный! – И девица протянула руку к уздечке. Ладонь ударилась о невидимую преграду пентакля, и ундина замерла, пораженно уставившись на собственные пальцы: – Не поняла юмора…
Кенниг расслабился: похоже, его творение могло удержать стихиаля вне зависимости от его облика. Главное, чтобы эта девчонка не заметила оставленную пробоину.
– Вот вы, значит, как?! Еще и заперли?! Да вы… Да я… Я па-а-а-апе пожалую-ю-юсь!!! – И ундина, усевшись прямо на размокшую землю, разревелась как ребенок…
Ледяной маг ошарашенно смотрел на всхлипывающую в полный голос водяную деву. Происходящее совершенно не укладывалось у него в голове.
– Выпусти ее, Винтар, – жалобно попросила Аурунд, осторожно коснувшись рукою локтя парня. – Жалко же…
– Ты с ума сошла? – прошипел колдун, косясь на всхлипывающую ундину. Та на миг подняла голову, встретилась взглядом с удивленной парочкой и вновь разревелась, звучно высморкавшись в водяной подол юбки. – Это стихиаль! Это создание угробит нас раньше, чем ты успеешь «мама» сказать!
– Но она плачет!
– Это стихиаль! Они не разумны! – Уж это Кенниг затвердил за время обучения в цехе. – Это существо просто притворяется…
– Разве она похожа на неразумную? Она разговаривает… Она плачет… Ей плохо…
– А еще вы моего любимого коня забрали! Мне очень плохо! – согласилась с ней водяная дева, опять хлюпнув носом. – Я папе пожалуюсь.
Аурунд выпустила руку ледяного колдуна,
– Тебя как зовут?
Ундина вытерла нос рукавом платья – в разные стороны ралетелись прозрачные брызги от созданной из воды ткани – и тихо вздохнула:
– Морана… Выпустите меня, а? А то я папе пожалуюсь…
Аурунд беспомощно оглянулась на своего друга. Колдун вздохнул и, чувствуя, что он совершает страшную ошибку, взмахнул рукой, убирая пентакль.
Водяная дева встала с земли, шагнула вперед… И ткнув пальцем в грудь колдуну – по камзолу расплылось мокрое пятно, – грозно сообщила:
– Слушай сюда, чернокнижник… Как там тебя зовут? Винтар? Значит, слушай сюда, Винтар, я, так и быть, оставлю тебе своего коня, но, если ты еще раз посмеешь забраться в мою конюшню, я не знаю, что я с тобой сделаю. Понял? – И ундина осыпалась капелью…
Кенниг облегченно выдохнул: кажется, несмотря на все его опасения, все закончилось благополучно.
Аурунд подняла на него взгляд:
– Так что? Все? У тебя теперь есть настоящий стихиаль?
– Ага… – Он еще не до конца пришел в себя, и на долгие речи просто не было сил.
Девушка протянула руку, собираясь погладить по морде стоящего спокойно жеребца, но тот вдруг отпрянул и, прижав уши, оскалил зубы. Так и замерла:
– Ой…
– Ох, извини… – Винтар одернул жеребца за узду. – Кажется, я неправильно что-то сделал…
– То есть?
– То есть, похоже, он подчиняется только мне, – мрачно констатировал колдун.
– А исправить никак нельзя? Может, мне угостить его чем-нибудь вкусным? Морковкой, сахаром?
– Боюсь, нет… У меня даже есть подозрение, что если ты или кто-то другой попытается его накормить, все заклятье спадет…
– Плохо, – вздохнула девушка.
– Ага… А давай я тебе другого поймаю?
– И опять общаться с этой… Мораной? Ну уж нет! Да и… Зачем такой скакун дочери скорняка?
Кенниг провел пальцами по ее лицу, убирая упавшую на глаза прядку смолянисто-черных волос:
– А жене водяного колдуна?..
Водяной конь метался по внутреннему двору полуразрушенного замка. От позеленевшей, в цвет тины, гривы в разные стороны разлетались капли болотной затхлой воды. Там, где ледяные копыта касались камней, начинали бить крошечные водяные фонтанчики. Обрывки уздечки жалкими веревками повисли на морде у зверя. Еще мгновение, и жеребец с хрустом перекусил металлический трензель.
Винтар отчаянно рванулся, пытаясь вырваться из каменного плена, но созданные земной магией оковы держали крепко. А еще через мгновение ледяное копыто ударило об землю в опасной близости от рук водяного колдуна и, пробив оказавшуюся тонкой, не толще пластушки, корку, освободило пленника – под каменной «крышкой» вместо твердой породы, способной раздавить кости, оказалась сухая глина, растекшаяся грязью от прикосновения взбесившегося стихиаля…