Проклятые приносят несчастья

Вавилова Ксения

«Беги» — кричала надпись, заставляя сердце биться чаще, от подступающего страха.

— Эй? — сев позвала она — Меня кто-нибудь слышит? Мне плохо.

Ответа не последовало.

Обхватив себя руками, она поднялась на ноги, и обошла комнату.

«Беги» — было на месте.

— Эй, народ! Хотя бы стакан воды дайте!

Смет моргнул, мелодия на секунду запнулась. Отшатнувшись к стене, Кристина зажмурилась.

Сон. Это сон.

Раздражающе играла музыка. Резкий белый свет пробивался через закрытые веки.

—

Кто-нибудь позовите врача! — что есть силы крикнула она и не дождавшись ответа медленно открыла глаза.

В комнате всё так же. Свет, музыка, будь она трижды неладна.

Осторожно приблизившись к кровати, Кристина провела пальцами по абсолютно белой стене. Надписи не было.

— Лучше не становиться. — покачала она головой и, надеясь вырваться из затянувшегося сна, вновь легла спать.

Бесцельное существование, пожалуй, стоит приравнять к пыткам. Врачи ходить перестали. Опрос проводили по громкой связи, на вопросы не отвечали. Если Кристина начинала бунтовать, требуя ответов, они обрывали связь, оставляя сводящую с ума музыку.

Свет и Тьма, она уже ненавидела этот навязчивый мотив!

Как-то раз после очередного опроса, Кристина сидела, привалившись к стене, мечтая хотя бы о мячике, когда услышала хлопок двери. Дверь её камеры была закрыта.

— Ты закончил? — спросил женский голос из динамика.

— Да, сейчас заполню форму и пойдем.

Стараясь не реагировать, Кристина продолжила пялиться в стену.

— Жуть. Сколько она уже там?

— Четыре дня.

Всего четыре дня?! Казалось, прошла неделя не меньше!

— Бедная. — вздохнула женщина — Вы бы ей хоть книжку дали.

— Не жалей её. Ты просто не видела, что тут по ночам твориться.

Что, демоны вас возьми, твориться? — холодея вопрошала Кристина, но не посмела открыть рот и высказать вопрос вслух, надеясь, что они и дальше будут не замечать, что микрофон включён.

— Что твориться? Бегает по потолку? — как-то неестественно хихикнула женщина.

Случилась небольшая пауза и звук быстро перелистываемой бумаги.

— Да. — с нажимом произнес он — Я почти закончил, пойдем.

— Ой, прости. — смущенно буркнула она и быстро возвращаясь к участливой манере спросила — Всё настолько серьезно?

— Очень серьезно. — с напряжением в голосе произнес он, явно не желая продолжать разговор.

Девушка кашлянула, но её собеседник молчал. Вновь зашуршала бумага.

— А почему серьезно… ой, нет, не та строчка.

Кто-то резко подорвался со стула так, что тот с шумом проехался ножками по полу и звук пропал.

Кристина продолжала сидеть у стены, глядя перед собой. На стене у кровати сохранилось едва различимое розовое пятно.

Кто-то выключил и включил свет. Хотели сымитировать перебои с электричеством, но забыли про музыку. Кукольные мелодии продолжали играть.

Подслушанный

разговор звучал неестественно, словно плохо отрепетированная пьеса, где актеры переигрывают, а режиссёр запил и уснул в оркестровой яме. Странно и неестественно. Если бы они пеклись о её здоровье, не заперли бы тут. Не ограничивали общение. Выключили бы эту музыку, будь она трижды проклята.

Динамики протянули мелодию жутко исказив её и замолкли. Проклятье не удержали ни знаки, ни ограничивающий браслет. Посмотрев на сдерживающий браслет, Кристина сняла бесполезную железяку и отбросила в сторону.

Через несколько мгновений опустился экран, но вместо человека, камера снимала пустой стул.

— Кристина Игоревна, пожалуйста наденьте сдерживающий браслет. — раздалось из динамиков телевизора.

Для проклятья многого не нужно. Если оно злонамеренное, то нужен ритуал. Если случайное, достаточно сильных эмоций и их в Кристине было предостаточно.

— Будь проклят замок этой двери, музыка, что сводила меня с ума и люди, придумавшие эту изощренную пытку. — в сердцах выкрикнула она и не дожидаясь видимого эффекта, бросилась к двери. Та без проблем открылась.

Кто-то тронул её плечо и вздрогнув Кристина проснулась.

Растерянно моргая, она села, потирая лицо. Всё та же белая палата. Музыки нет. Пожилой мужчина в белом халате поверх твидового пиджака, пытающийся скрыть беспокойство за ободряющей улыбкой. Обернувшись, она посмотрела на стену, но никаких следов надписи не обнаружила.

— Ох.

— Как вы себя чувствуете? — садясь напротив, спросил он.

С доктором пришли еще несколько врачей. Бейджиков с именами они не носили, представляться не спешили.

— Пожалуйста, скажите, что это явь, а не сон. — потирая лицо, попросила она.

— Явь. — уверенно заявил доктор — Меня зовут Анисимов Павел Сергеевич. Вы можете назвать свое имя?

— Птичкина Кристина Игоревна.

— Хорошо, хорошо, а где вы находитесь?

— Климентьевская больница. — с готовностью отозвалась она — Климентьев Станислав Викторович основал кафедру психологии в НГУ. Я там училась.

Судя по тому, как расправилась тревожная складка меж бровей, ответ Анисимову понравился. Простой и легкий тест, для оценки состояния пациента.

— Это правда не сон? — сонно щурясь, спросила Кристина, с удивлением ощупывая сдерживающий браслет на руке.

— Самая, что ни на есть, настоящая явь.

— Мне сейчас такой отборный калейдоскоп бреда приснился, голова идет кругом. — она потерла виски — Спасибо, что выключили музыку. Ох, она меня с ума сводила.

— Музыку? — Анисимов бросил взгляд на коллег, те отрицательно покачали головой — Не было никакой сущности.

— Сущности? — в миг схватилась она за услышанное, холодея от мысли, что все еще во сне.