Проклятые судьбы
Шрифт:
Крыльцо было грязным, а краска отслаивалась от стен. Я узнал мать Диего, Друзиллу, когда она тащила маленького мальчика за дверь, запустив руку в его темные кудри. Диего было не больше пяти лет, его крошечные ручки цеплялись за руку матери, когда она тащила его через крыльцо, крича на него.
— Ты никчемный маленький засранец, как ты смеешь мне перечить?
Ее брат Алехандро с рычанием вышел вслед за ней.
— Сегодня ты можешь спать под крыльцом, как perro, которым ты и являешься. — Он столкнул Диего вниз по ступенькам, и тот споткнулся, прежде чем упасть на спину
— Ну-ну, Друзилла, Алехандро, оставьте мальчика в покое, — раздался голос пожилой женщины из тела того, через кого я это видел, и предположил, что это, должно быть, была его бабушка. — Он юн.
— Не ставь под сомнение то, как я его воспитываю. Этот ребенок родился, когда в нем чего-то не хватало. — Друзилла ворвалась внутрь, и пожилая женщина встала, поспешив успокоить Диего, когда слезы наконец потекли, и он уткнулся носом в ее объятия.
— Не балуй его, madre, — прорычал Алехандро с крыльца. — Ему нужно закалиться, иначе он никогда не станет одним из нас.
Воспоминание изменилось, и я снова увидел Диего, на этот раз немного постарше, когда он осторожно собирал деревянный самолет, приклеивая каждую деталь на место с улыбкой на лице. На его щеках была грязь, а одежда выглядела поношенной, но, по крайней мере, он казался счастливым. Комната была довольно пустой и говорила о той бедности, которую мы никогда не видели, входя в двери Зодиака. Так что я понятия не имел, как он смог позволить себе это место здесь.
— Это прекрасно, mi nieto, — сказала его бабушка, хлопая в морщинистые ладоши. — Разве это не прекрасно, Мигель? — Она повернулась, и я увидел бледного мужчину, сидящего в кресле с бокалом в руке и пустым выражением лица. Он не ответил, и бабушка Диего фыркнула, повернувшись лицом к своему внуку. — Мы можем выставить его на окошко.
— Зачем нам это на окне? — Друзилла с усмешкой вошла в комнату. — Это то, что ты позволяешь ему делать, когда я ухожу из дома? — потребовала она. — Делать бессмысленные вещи, пока я пытаюсь обеспечить наше будущее?
— Что еще он должен делать? Мальчику скучно, — ответила она, прищелкнув языком.
— Есть дела, которые нужно делать! — закричала Друзилла, бросаясь вперед и хватая самолет со стола.
— Мама! — Диего заплакал, и она закатила глаза.
— Это так же бесполезно, каков и ты. Смысл иметь сына, если все, что он делает — это делает ненужные вещи? Не так ли, Мигель? — Она повернулась к отцу Диего, и он кивнул, как робот.
— Да, моя дорогая. Абсолютно.
— Тогда научи своего сына быть полезным, или я покончу со всеми вами, — отрезала она, бросив самолет на пол и топнув по нему ногой, прежде чем выйти из комнаты.
Память снова изменилась, и Диего, должно быть, был лишь немного моложе, чем сейчас. Он сидел у кровати своей бабушки, когда она кашлянула и схватила его за руку.
— Обещай, что ты не уйдешь, — потребовал он от нее сквозь слезы на глазах. — Ты единственная, кто делает это место терпимым.
— Я никогда не покину тебя по-настоящему, — сказала она сухим голосом. — Ты должен быть сильным.
— Этого
— Диего, — раздался резкий голос Друзиллы из-за темной комнаты. — Перестань приставать к своей abuela.
— Он не доставляет хлопот, — проскрежетала бабушка.
— Ха, это все, что он может, — ответила Друзилла, прежде чем толкнуть дверь и жестом приказать Диего уйти.
— Тебе нужно, чтобы я вытащил его оттуда? — Из холла донесся голос Алехандро.
Его бабушка сжала руку Диего, затем воспоминания исчезли, и меня вытащили из темноты. Я глубоко вздохнул, когда снова оказалась в своем классе, и отпустил руку Диего, обнаружив, что он торопливо вытирает слезы со щек.
— Она умерла через неделю после этого. Но все ее воспоминания находятся в паутине. Я все еще могу видеть их, когда скучаю по ней. — Диего не смотрел мне в глаза, и мое сердце сжалось от выражения его лица. — Все стало намного хуже после того, как она ушла. Мама и дядя Алехандро получили работу у Лайонела Акрукса, и я думал, что наконец-то все наладится. Они всегда жаловались, как нам нужны деньги. Но они стали более жестокими, более ненавистными. Я был самым большим сожалением mi madre, и мой дядя всегда считал, что мне чего-то не хватает. И когда они послали меня сюда, они надеялись, что я, наконец, буду полезен, шпионя за Вега для лорда Акрукса. Но мне так и не удалось дать им ничего полезного, и теперь, когда я работаю против них, я…
— Что? — настаивал я, удивленный мягкостью своего тона.
Он встретился со мной взглядом, и в его глазах был сломленный мальчик, что заставило меня удивиться, как я раньше этого не видел.
— Моя мама довольно скоро заберет меня из Зодиака, профессор. Я не пытаюсь, потому что… в этом нет смысла. Я никогда не был здесь, чтобы стать хорошим магом. Я здесь, чтобы работать на них. И когда они поймут, что от меня нет никакого толку, это будет конец.
Между нами повисла пауза молчания, и я наклонился вперед, положив локти на стол.
— Ты знаешь, моя мать тоже была строга ко мне. Особенно после смерти моего отца. Как только я пришел в Зодиак, то смог освободится от нее. Это место открыло для меня совершенно новый мир. Свободную жизнь. Мне больше не нужно было отчитываться перед ней. Я не должен был притворяться тем, кем она так чертовски отчаянно хотела, чтобы я был.
Диего наморщил лоб.
— Но моя мать никогда не позволит мне остаться.
— Ты уже здесь, твое обучение оплачено. Как она может заставить тебя уйти? Особенно, если некий Кардинальный учитель Магии поговорит с директором Нова.
Его губы приоткрылись, когда он уставился на меня, часть той ненависти, которую он испытывл ко мне, исчезла.
— Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь узнал, почему…
— Никто не должен знать никаких подробностей. Кроме того, тебе восемнадцать, Диего. Она больше не контролирует тебя, пока ты ей этого не позволяешь.
Он медленно кивнул, в его взгляде появилась надежда.
— Ты когда-нибудь… смог заслужить уважение своей матери? После того, как выбрал свой собственный путь?