Проклятые судьбы
Шрифт:
Гром прогремел в небесах, так звезды предупредили нас, но ни один из нас не вздрогнул, не заботясь о том, что они думают, и что мы делаем.
— Мне тоже жаль, — прошептала я, потому что видела это в его глазах. Я чувствовала сожелание в его теле.
Он тоже сломлен. Этот человек, который пытал меня, резал, избивал и ставил синяки на мне ради трона, которого я никогда и не хотела, сгорает из-за разрыва между нами. Он сожалеет, ему больно, но никто из нас ничего не может сделать, чтобы что-то исправить.
Он глубоко вздохнул, его лоб прижался
Я чувствовала на себе взгляды со всей поляны, когда стадо Пегасов смотрело на нас, и земля под нашими ногами начала дрожать и сотрясаться, но мне все равно. Пусть они наблюдают за нами. Что касается меня, то в тот момент мы были единственными двумя людьми в мире.
— Хотя это ничего не меняет, — медленно произнесла я, хотя эти слова разорвали ту маленькую часть меня, которая так упорно боролась за выживание Дариуса Акрукса. — Я сделала свой выбор. У нас не будет другого шанса.
Дариус пристально смотрел на меня, продолжая наклоняться вперед, прижимая предплечье к дереву над моей головой, его вторая рука скользила по моей груди, поглаживая шею, пока он не прижался к моей щеке. Он обхватил мой подбородок кончиками пальцев и запустил их в мои волосы, отчего по коже побежали мурашки.
Его магия переместилась на поверхность его кожи, и ее глубокий жар взвыл к моей собственной силе, как будто они были одним целым, которым суждено быть вместе всегда. Мои стены рухнули, и его магия проникла под мою плоть, наполняя и сжигая наилучшим из возможных способов.
Тихий стон вырвался у меня, а его темные глаза вспыхнули, когда он держал меня в плену своего пристального взгляда. Быть так близко к нему причиняет сладчайшую боль и заставляет мое разбитое сердце кровоточить.
Мы стояли так близко друг к другу, что я чувствовала жар его тела, прижимающегося к моему. Мои руки, казалось, двигались сами по себе, когда я потянулась к нему, мои ладони скользнули вверх по его твердой груди, прежде чем упереться в его грудные мышцы, как будто я намеревалась оттолкнуть его. Но я этого не сделала. Я просто прикоснулась к нему, когда его магия омыла меня, ослепляя, опьяняя, клеймя изнутри мою душу как его.
Мой взгляд все еще был прикован к его глазам. Наши лбы до сих пор прижаты друг к другу, а его губы так близко к моим, что я почти чувствовала их движения, когда он говорил.
— Я люблю тебя, Рокси, — сказал он грубым, мрачным голосом, в котором не было места лжи и фальши, не было места жестоким уловкам. Только правда. Я чувствовала это так остро, как ощущала прилив его магии под своей кожей.
Слеза скатилась с моего глаза, оставляя жгучий след на щеке, когда она пробежалась по моей коже, падая между нами.
Сколько раз мне было больно слышать, как кто-то говорит мне это? Сколько раз я задавалась вопросом, может ли кто-нибудь вообще любить меня так? Возможно, я отказывала себе в этом больше раз, чем могла сосчитать, но я жаждала этого долгое время. Нуждаясь в этом больше, чем когда-либо хотела признать,
— И я знаю, что это ничего не меняет. Что это ничего не может изменить, — прорычал он. — Но я собираюсь доказать тебе это. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, заглаживая вину перед тобой, даже всю оставшуюся жизнь, если потребуется. Я никогда не прощу себя за то, что навлек на нас это проклятие. И я никогда не перестану любить тебя.
Я не знаю, что на это ответить, и не знаю, как принять, что с этим делать. Люблю ли я его? Как я могу любить чудовище, которое пытало меня? Что бы это сделало со мной, если бы я его полюбила? Просто сломанная, разбитая, избитая, глупая девчонка, которая влюбилась в своего мучителя. Но, может быть, я была такой. Может быть, я ещё хуже, потому что причинила ему боль, возложив всю вину на него. Может быть, мы просто две стороны одной медали.
Его губы коснулись моих, и еще один стон вырвался из меня, когда я подняла подбородок, встречаясь с ним взглядом.
Это было едва заметное прикосновение его губ к моим, и все же мне показалось, что в моей душе произошло землетрясение, которое может соперничать с тем, что сотрясает землю у наших ног.
Мои губы приоткрылись, и он наклонился ко мне, его тело прижалось к моему, его присутствие переполняло меня, пока он не стал всем, что я могла видеть, обонять, чувствовать, пробовать на вкус, и это было слишком хорошо, чтобы отстраняться.
Раскат грома прозвучал над головой, когда мои руки скользнули вокруг его шеи, и я застонала, когда он прижал меня спиной к дереву, его губы двигались с моими, когда отчаянный голод прошел между нами.
Стадо Пегасов заржало и завизжало, когда молния сверкнула достаточно ярко, чтобы увидеть сквозь закрытые веки, и мое сердце колотилось, пока я упивалась этим хрупким мгновением, прежде чем оно погаснет.
Раздался громкий стон, и земля под нашими ногами содрогнулась, когда до нас донеслись крики еще большего количества паникующих Пегасов, и люди начали выкрикивать наши имена.
Слезы текли по моим щекам, и я целовала его ещё крепче, все мое тело сплелось с его, и я подняла воздушный щит над нашими головами, вкладывая в него магию, борясь и выигрывая нам еще несколько секунд.
Он поцеловал меня так, будто умрет, если не сделает этого, будто единственная причина, по которой бьется его сердце, заключается в том, что он может быть моим, а я целовала его так, будто мир вокруг нас может рухнуть, но мне все равно, лишь бы быть в его объятиях.
Молния снова сверкнула за моими закрытыми веками, и нас окружили крики и ржание, топот копыт, мчащихся прочь от нас, когда стонущее эхо вырвалось из деревьев справа от нас.
Что-то врезалось в щит над нами с такой силой, что я ахнула, выпав из рук Дариуса, когда мы оба посмотрели вверх и обнаружили огромный ствол упавшего дерева, давящий на мою магию прямо над головами.