Проклятые вечностью

Dragoste

— Что на самом деле случилось с Изабеллой?

— Судьба в очередной раз преподала мне урок о том, сколь ценным может быть время. Я не успел с ней попрощаться, ибо вернулся в замок слишком поздно. Валерий обманул меня, да и тебя тоже. Она не вынесла разлуки и предательства и решила отправиться вслед за мной, туда, где не будет места для кровавой политики и интриг! Но нам не суждено было встретиться ни в одном из миров, а вот тебе это было по силам, для предводителя небесного воинства всегда открыты золотые врата рая.

— Она покончила с собой?

— Нет, твой Бог уберёг ее от этого. Она погибла на кровавом

ложе вместе с нашим ребенком. Господь явил милость во всей красе и, желая наказать меня, он забрал две невинных души. То было моей расплатой за грешную любовь, но тебя, я полагаю, интересует цена уплаченная тобой?

— Хотелось бы это узнать. Как я прожил четыреста лет и почему у меня отобрали память?

— О, здесь все просто. Ты совершил три ошибки, за которые пришлось держать ответ: презрев завет Творца, прошел языческий обряд, посмел влюбиться в смертную женщину и, поддавшись ревности и злости, убил лучшего друга. Если бы в то мгновение тобой руководила вера и ты решился положить мою жизнь на алтарь смерти, чтобы охранить тысячи несчастных от моей кровавой политики, Создатель даровал бы тебе прощение, но тобой руководило слепое желание отомстить и ревность. Тебя призвали на небеса и приговорили к столетиям в чистилище, где твоя душа должна была предаваться раскаянию и молитвам, пока, наконец, Господь не решил, что его лучший воин достоин шанса на искупление.

— Искупление?

— Да. Тогда Бог изгнал тебя с небес и сделал смертным, лишив воспоминаний в качестве расплаты, чтобы ты своими деяниями сумел выкупить обратный билет на небеса. У Собора Святого Петра в Риме, еле живым, тебя нашли монахи Святого Ордена и подготовили как охотника на нечисть. Ты совершенствовал своё мастерство, пройдя путь от Стамбула до Тибета, пока судьба не завела тебя в Трансильванию, ибо она начало и конец нашей бессмертной истории. Аплодисменты создателю, какой великий сценарий! Браво! Но все же, начисто лишить тебя воспоминаний, было слишком… просто… Ты должен был страдать, по крупицам собирая эту мозаику в единое полотно. Поэтому тебе были оставлены трофеи и сны о сражениях из прошлого.

— Трофеи?

— Разумеется. Медальон с твоим именем и… — граф перевел взгляд на его безымянный палец, на котором при лунном свете серебрился фамильный перстень с парящим драконом.

— Это было твое кольцо?

— Убив меня, ты забрал его в качестве трофея, хотел отвезти Изабелле, но не успел, а мой отец слишком заботился о чести семьи и слишком ненавидел меня, чтобы принять эту память, так что печатка осталась у тебя. Даже Господь, помня о том, что военные трофеи остаются победителям, не решился забрать его. Но не переживай, мы совершили выгодный обмен.

— Меч?! Бальмунг?!

— Я уже рассказывал тебе его легенду, а потому не буду повторяться. Скажу лишь одно: когда тебя призвал создатель, ты положил этот меч под надгробие Изабеллы, как память о том, какая трагедия развернулась на этой земле. Почти столетие она ревностно хранила этот дар, пока я его не нашел. Во мне все еще теплилась твоя кровь, а потому Бальмунг признал меня, став другом и соратником, а так же памятью!

— А после смерти Изабеллы, я так понимаю, началась междоусобная война с собственным отцом?

— Эту историю знают все. Будучи праведным христианином, он не смог смириться с тем, что породил проклятую Богом и людьми тварь, а потому поклялся,

что ни его душа, ни души его потомков не будут знать покоя, пока я не отправлюсь в самую глубокую преисподнюю. Я же в свою очередь поклялся отплатить за предательство и смерть возлюбленной, которую он спровоцировал своими интригами.

Граф иронически усмехнулся, обратив свой взор на мраморное лицо Изабеллы, по щекам которой будто слезы, текли влажные капельки из-за тумана осевшие на камне. Она будто слышала каждое их слово и скорбела вместе с ними всей своей душой.

— Ты находишь в случившемся что-то смешное? — не скрывая ненависти в голосе, проговорил Ван Хелсинг, чей разум упорно отказывался признать эту истину.

— Согласись, это похоже на исповедь, вслед за которой должно последовать отпущение грехов! — с издёвкой заметил граф. — Ну так что, великий страж небес, сам архангел Гавриил, подарит мне отпущение?

— Я не верю ни единому твоему слову! — прошипел охотник, злобно сверкнув глазами.

— Что ж, раз тебе мало моих слов, возможно, тебе стоит это увидеть.

Вампир коснулся его виска, и в тоже мгновение Гэбриэл содрогнулся от пронзившей его боли и нахлынувших на него воспоминаний, под тяжестью которых он безвольно осел на надгробную плиту. Наконец-то прошлое, которое он так жаждал узнать, открылось ему, но реальность оказалась намного тяжелее забвения. Дракула сказал ему правду, и она без ножа резала его сердце каждым словом, оставляя после себя кровоточащие раны. Он вспомнил все, вспомнил ту всепоглощающую страсть к Изабелле, заставившую его позабыть о своем божественном предназначении, вспомнил разговор с Валерием, где тот утверждал, что его сын посмел изнасиловать собственную сестру, вспомнил ненависть, которой наполнилось его чистое, непорочное сердце в тот момент. Он вспомнил печальный конец этой грешной любви. В ней не было виновных, но каждый из них заплатил слишком высокую цену за свои порочные желания. Подумать только, ангел и вампир до сих пор несли свой крест, хотя с тех пор прошли века.

Скорее инстинктивно, чем осознанно Ван Хелсинг начал повторять молитву, взывая к Создателю, уповая на его милосердие, но лишь устрашающее завывание ветра стало ему ответом.

— Оставь молитву, твой Бог здесь не живет! — холодным тоном проговорил граф, с некоторым превосходством наблюдая за своим вечным соперником, который, распластавшись на могильном камне, хватал ртом морозный воздух. Когда вампир уже собирался уйти, Гэбриэл тихо произнес ему вослед:

— Таков был твой замысел? Ты не смог найти единства с Изабеллой ни в смертной жизни, ни в загробной, и никогда его не найдёшь. Именно поэтому тебе нужна Анна? Ты загубил ее душу, чтобы не коротать вечность в одиночестве? Ведь глядя на нее ты видишь тень собственной пагубной страсти?

При этих словах вампир словно остолбенел. Злость, закипевшая в его душе в любой момент грозила вырваться наружу, затопив гневом бессмертного все это захолустье, в котором он мог не оставить камня на камне.

— Если тебе в голову пришли подобные мысли, я могу с уверенностью сказать, что по-настоящему ты не знал ни одну из этих женщин, ибо они различны меж собой как огонь и вода. Изабелла всегда обладала кротким, как у голубки нравом, а Анна, в ее глазах пылает такая неудержимая страсть, которая способна испепелить душу и зажечь мертвое сердце…