Проклятые земли Трэурана

Когда богам становится скучно, они

разжигают войны, собирая кровавую

жатву из самых достойных…

Наставник, отставной ветеран

Гектор.

— Да, Стиг, покажи нам, как ты это делаешь. Хо, хо, хо! — рыжий широкоплечий гном заливался от хохота, его вздувшееся, побагровевшее лицо казалось вот-вот лопнет.

—

Показываю! Альдо, смотри! Все просто! — второй, не менее широкоплечий и столь же рыжебородый гном по имени Стиг, подпрыгнув, отчаянно потянулся ладонями к пальцам ног. К несчастью, приземляясь, он неловко поскользнулся и под громогласное гоготание подвыпившей публики, рухнул на пол с элегантностью мешка, набитого компостом.

Попытка Стига подняться, сопровождаемая отборной гномьей руганью вперемешку со стонами и оханьем, донельзя походила на припадочное трепыхание выброшенной на берег рыбы и не привела ни к каким видимым результатам.

— Ладно, пожалуй на сегодня хватит. — молодой, темноволосый человек, помогая несостоявшемуся акробату подняться, подхватил его под руки. — Альдо, помоги мне поднять твоего братца. Надо же, как откормился. Гномы столько не весят, если только не сожрут другого гнома. Просил вас, как людей, не выхлестывать весь эль в таверне. Оставили бы хоть пару капель.

— Так мы не люди, Коэн. — гоготнул Стиг, отмахиваясь от непрошенной помощи.

После недолгой возни, усилиями немногим более трезвого гнома и темноволосого человека, Стиг был водружен на лавку, с которой тут же вознамерился свалиться, однако крепкие руки приятелей в последний момент уберегли его от очередного конфуза. Неблагодарный любитель эля решительно высвободился из цепкой хватки спасителей и грузно плюхнулся на место.

— Ты мне больше не брат! Не хочу видеть твою отвратительную рожу. — Стиг потянулся отвесить Альдо тумака, но, промахнувшись, завалился на стол.

— Не отвратительнее твоей. — Альдо изловчился и отвесил увесистую оплеуху потерявшему равновесие родственнику.

— У вас одинаковые рожи, и они одинаково отвратительные. — примирительно заметил Коэн.

— Это да! Хо, хо, хо! — дружно заржали близнецы.

Немного успокоившись, Альдо вытащил из кармана три серебряные монеты и выложил их на стол:

— Коэн, это все что осталось, мы так долго не протянем.

— У меня тоже карманы не рвутся от золота. — в подтверждение своих слов Коэн бросил на стол полупустой мешочек с деньгами. — Похоже пора брать новый заказ.

— Еще месяц зимы, а мы уже на мели? — Стиг, услышав жидкий звон горстки монет, разом протрезвел, недовольно поморщившись, уставился куда-то в потолок.

— Я вас просил не спускать все деньги на выпивку и женщин, ну или на тех существ, которых вы так называете. — Коэн осуждающе посмотрел на братьев.

— Попрошу не оскорблять нас в лучших чувствах. Если дама крепко сбита и порядком шире тебя, это еще не повод называть ее «тем существом». — Альдо обиженно насупился.

— В меру упитанная особа, пышущая здоровьем. — лицо Стига расплылось в совершенно идиотской ухмылке. — А какие у них роскошные белые волосы и синие, бездонные глаза. Вот скажи, Коэн, ты знал, что у всех гномов синие глаза, а?

— Хватит паясничать. Предлагаю наведаться к Джекиллу, у него всегда найдется

какая-то работенка. — устало вздохнул Коэн и, не обращая внимания на жалобные взгляды братьев, сгреб со стола монеты. — Пока побудут у меня, так надежнее.

— Джекилл? Терпеть не могу этого седобородого мошенника. Крысиные глазки и улыбка волка, который только и ждет, чтобы вцепиться тебе в горло. — скривился Альдо.

— В прошлую встречу с "седобородым мошенником" ты хихикал, как деревенская девка на первом свидании, когда он сказал, что видит в тебе потенциал намного выше твоего роста и похвалил за способность "мыслить неординарно". — заметил Коэн.

— "Задом чую, в этот раз болотная гарпия нас скормит своим детенышам" — очень тонкое умозаключение, прямо неординарная мысля, как есть. — Стиг глумливо погладил Альдо по голове.

— Мысль, а не мысля. — Альдо отбросил руку брата.

— Плювать. — икнул Стиг.

— Так я был прав! Эта седомордая крыса отправила нас прямиком в гнездо почему-то промолчав о том, что детеныши почти достигли гарпийского совершеннолетия и вымахали побольше своей мамаши. "Достаньте кровь детеныша гарпии". Эти детеныши мне пол ведра крови пустили и едва не откусили ухо. — Альдо бережно потрогал рукой пострадавшую часть тела, проверяя в полной ли она безопасности.

— Джекилл редкий проходимец, но мы имеем с ним дело не первый год и хотя бы понимаем чего можно ожидать. Да и вариантов у нас не больно много. Или в перерывах между попойками вы нашли нам нанимателя получше? — Коэн выжидательно скрестил руки.

— Перерывов не было. Ну какие могут быть перерывы? — Стиг уставился на Коэна с недоумением и даже некоторой обидой.

— Джекилл, значит Джекилл. — хмуро буркнул Альдо.

Коэн довольно усмехнулся и громко рявкнул трактирщику подать «последние на сегодня» кружки янтарного напитка…

.

На следующее утро, едва взошло солнце, трое друзей отправились в башню к «редкому проходимцу» Джекиллу.

Джекилл — придворный знахарь короля Эдегора, был низкорослым, худощавым стариком, с хитрыми янтарными глазами, большим острым носом, узкими губами и точеным подбородком. Он производил впечатление человека, которому можно было довериться только в разе полной безысходности, но даже тогда стоило бы крепко подумать. Это ощущение укреплялось сомнительной репутацией старика, который, хотя и числился придворным лекарем, но был самым настоящим магом, причем не брезгующим темными материями колдовства. Однако стоило только Джекиллу заговорить, как его мягкий, обворожительный голос, развеивая все тревоги и сомнения, окутывал собеседника чувством неподдельной искренности и дружелюбия.

— О, мои дорогие друзья, утро доброе, рад видеть вас во здравии! А я совсем недавно вспоминал о вас. Как они, все ли у них хорошо? — заворковал старик, расплывшись в улыбке, беззастенчиво отдающей кровожадным волчьим оскалом.

— Ага, как же, и тебе не хворать. — почти одновременно пробурчали себе под нос гномы.

— Доброе, доброе. И мы о тебе буквально на днях вспоминали, достопочтенный Джекилл! Вот решили наведаться, узнать что да как, нужна ли помощь какая. — непривычная для Коэна гримаса запредельной любезности болезненно перекосила его лицо.