Проклятый бог
Шрифт:
Едва пустынники и сам преподаватель пригубили новую порцию наливки, альв уже указывал им на блюда на столе, которые непременно стоило попробовать. Крыса на плече Бриасвайса активно шевелила усами и принюхивалась ко всем запахам, хотя было очевидно, что стоявший в трактире шум и витавшие алкогольные пары были ей не по нраву — грызун постоянно лапами тер нос.
— Не такое уже и плохое угощение, — шепнул на ухо Ашу сидевший с ним рядом Манс, разламывая кожуру какого-то колючего желтого фрукта, от которого отвратительно пахло, но при этом юноша с удовольствием жевал оранжевую мякоть.
— Не боишься, что прихватит живот от такой дряни? —
— В таком деле главное — сразу выпить. И тогда любую гадость есть можно без страха, — поделился своей мудростью юноша. — К тому же, я надеюсь, что даже если замаюсь животом, вы меня не бросите с Лантеей в этой глуши, а вытащите с собой хотя бы за ворота.
Аш хохотнул и пообещал товарищу не оставлять его с альвами даже если очень захочется.
Тем временем Бриасвайс начал копаться в своем наплечном мешке, который он бросил под стол, и через минуту вытащил оттуда увесистый сверток, в котором что-то бренчало.
— Человек, — окликнул он Ашарха, — пока я еще не слишком пьян и могу разумно мыслить, хочу вернуть вам ваши вещи. Держите. Только драк мне тут в трактире и крепости не устраивайте в нетрезвом виде, а то мне придется усомниться в правильности этого поступка.
Потянув за дерюгу, альв развернул сверток, уместив его на крае стола, и все путники с восторгом разглядели в складках ткани свое давно изъятое оружие. Они уже и не рассчитывали, что дети Леса все же вернут гостям клинки и яды, и Бриасвайс сумел приятно удивить пустынников. Лантея в первую очередь схватилась за стеклянный нож с навершием в виды орлиной головы, подаренный ей братом, и скорее вернула его себе на пояс вместе с остальными клинками, а после придирчиво проверила все флаконы с ядами, пока Эрмина и Виек прилаживали к перевязи свои казенные мечи и ножи. Манс тоже вооружился двумя стеклянными кинжалами и с довольным видом закрепил ножны у себя на ремне. Аш забрал свой гладиус, отерев ладонью холодное лезвие, — эта памятная вещь была ему дорога уже хотя бы тем, что не позволяла забыть, как часто он был на грани смерти и как каждый раз находил путь обратно.
Всем в отряде как-то сразу стало спокойнее.
На дерюге остался лежать лишь одинокий костяной нож, который больше для вида, чем для защиты, носил когда-то на поясе Оцарио. И пустынники смотрели на него с легким сожалением.
— Пожалуй, я возьму его, — неуверенно проговорила Эрмина, забирая нож и засовывая его себе за ремень. — Чего хорошей вещи пропадать.
— Этот бестолковый барышник даже оружия с собой не взял в дальний путь, — с досадой в голосе заворчал Виек. — Ума не приложу, как ему удастся выжить в этом мире с такой пустой головой!
— Он — торговец, а не воин, — проронила Эрмина. — Ничего с ним не будет. Не пропадет.
Виек в ответ на это лишь фыркнул со свистом и скорее вернулся к сушеной рыбе, которую он очищал от костей и медленно жевал.
Вскоре Бриасвайс предложил следующий тост, потом еще один и один. Следом за наливкой он посоветовал гостям попробовать гоблинскую медовуху, и только один Ашарх отказался от ароматного напитка, предпочтя ему куда более легкое вино из одуванчиков. Угощения стремительно убывали со стола, даже самые экзотичные и сомнительные на вид, поскольку аппетит разгорался все сильнее с каждой каплей горячительных напитков.
Лантея рассказывала сидевшим по одну сторону стола с ней Эрмине и Виеку о том, как она впервые пересекла Мавларский хребет, а Ашарх, устало
— Как же она была красива! Моя Мелладения!.. — горестно и совершенно несвязно бормотал опечаленный воин, практически не отрываясь от кружки с медовухой.
— Да забудь ты о ней уже! — с легким раздражением посоветовал Ашарх, украдкой толкая локтем в бок Манса, который прикорнул на краю стола, подложив под голову руку. Юноша встрепенулся, вздохнул и потянулся к острому перчику, надеясь взбодриться от его вкуса. Помогло ему это не особенно сильно, но теперь он хотя бы не мог спать, поскольку постоянно открывал обожженный рот, чтобы вдохнуть прохладного воздуха, и смахивал с ресниц слезинки.
— Как я могу?! — тем временем пьяно закричал Бриасвайс. — Она ведь любовь всей моей жизни! Нужно написать ей письмо и срочно его послать… Она должна вспомнить о чувствах, что нас связывали!.. Может, тогда она уйдет от этого напыщенного барана!
Альв подорвался было с места, но Аш грубо схватил его за запястье и усадил обратно. Крыса беспокойно возилась на плече хозяина, пытаясь с него слезть, поскольку перегар ее откровенно нервировал. Бриасвайс повернул голову и звонко чмокнул Руфь в бок, от чего грызун явно не пришел в восторг и стал чистить шерсть.
— Ты не понимаешь, — протянул альв, обращаясь к профессору. — Я ведь люблю ее!
— А она тебя нет! Держи себя в руках! Вокруг еще столько красивых женщин, найди себе кого-нибудь по душе! — угрюмо отчитывал Ашарх заместителя коменданта, продолжая удерживать его на месте.
— Ты прав… Ох, человек, ты точно прав, тварь меня сожри!.. — развязно проорал Бриасвайс и стал демонстративно оглядываться по сторонам.
В трактире с каждой минутой становилось все громче и веселее. Где-то на втором этаже звучно и нестройно тянули какую-то заунывную песню другие посетители этого питейного заведения. Внизу в одном из отдельных кабинетов уже шла шумная драка и, судя по собравшимся возле двери зрителям, в ближайшее время заканчиваться она не собиралась. Когда посреди этого безумия неожиданно пронзительно заиграла свирель и ей стала вторить бамбуковая флейта, гвалт стал только оглушительнее. Где-то возле стойки трактирщика двое музыкантов отчаянно пытались задать мелодию этому вечеру, и некоторых посетителей это даже вдохновило на пляску. Альвы один за другим поднимались с мест, хватали отбивавшихся подавальщиц или своих боевых подруг, отдыхавших, как и все, после службы, и тянули их танцевать в свободное пространство между длинными столами или на клочок пустого места возле музыкантов. Понемногу топот босых ног по полу, свист флейты и смех заглушили все остальные звуки — трактир ходил ходуном от веселой пляски.
— Хватит сидеть в стороне! — призывно воскликнул Бриасвайс, отбрасывая руку Ашарха и поднимаясь на ноги. — Время плясать до упаду!..
Он нетвердой походкой обогнул стол, отвесил Лантее неожиданно грациозный и полный элегантности поклон и протянул руку, приглашая ее на танец. Будто они находились посреди просторного особняка, где проходил роскошный бал, а вовсе не в полутемном зале грязного трактира. Едва Ашарх раскрыл рот, чтобы возмутиться, как Лантея уже вложила свою ладонь в пальцы альва и пошла следом за ним к центру зала, чтобы влиться в поток танцующих.