Проклятый бог
Шрифт:
Альвы продолжали обстрел, а в скором времени с крепостной стены на помощь собратьям пришли стрелки с отравленными снарядами. Из тонких нефритовых трубок вырывались один за другим смазанные ядом шипы, и, стоило им вонзиться в плоть, как ифрит пал на землю. Еще минуту тело сотрясалось в агонии, и наступала смерть. Отравленные дротики выкашивали ряды пехоты и казалось, что неприятель вот-вот начнет отступать. Но ифриты не зря считались самыми опытными и опасными воинами на материке: они сильно полагались на свою разрушительную магию, мастерски умея ее применять в любой ситуации. Во мгновение ока между защитниками и имперцами развернулась высокая и широкая огненная стена, которая абсолютно не пропускала сквозь
Пока альвы настороженно перестраивались, меняли оружие, ожидая, когда заклинание закончит действовать, Ашарх обратил внимание на одинокую мужскую фигуру, которая, пьяно пошатываясь, брела в сторону крепостных ворот, по широкой дуге обогнув сражавшихся.
— Залмар милостивый, — прошептал себе под нос профессор, не сводя с фигуры Бриасвайса напряженный взгляд. — Что этот придурок задумал? Он же на ногах еле держится. Его сейчас попросту изрежут на куски!
Лантея, прищурившись, тоже вгляделась в силуэт альва. А он тем временем совершенно незамеченным подобрался прямиком к механизму, отвечавшему за закрытие главных ворот. Многотонные каменные створки были плотно заперты, и с внутренней стороны на вделанных крючьях лежала неподъемная металлическая балка явно гоблинской работы. Чтобы поднять ее или опустить, использовались тяжелые цепи и система противовесов, которая приводилась в движение с помощью ручной барабанной лебедки. Бриасвайс, поплевав на ладони, схватился за рукоять и что есть силы принялся ее крутить. Металлический засов стремительно стал подниматься.
— Что он творит?! — изумленно вскричала Лантея, указывая на заместителя коменданта. — Он ведь сейчас откроет ворота!
Альвы, столпившиеся вокруг створок и державшие их, заметили, как балка легко взмыла вверх и мгновенно вычислили предателя. Они бросились в сторону Бриасвайса, надеясь успеть его остановить, но металлический брус уже поднялся, и в тот же миг ворота дрогнули, раскрываясь под напором ифритского войска, прорвавшего оборону. Стенобитное бревно с бронзовым наконечником первым показалось в проеме, а следом за ним с рычанием через распахнутые створки кинулись имперцы, на ходу сбрасывая со своих могучих плеч тяжелый таран и обнажая оружие. Альвы грудью встретили эту волну, и их смели подчистую, попросту растоптав и безжалостно залив огнем.
— Что же он наделал? — пораженно шептал себе под нос Аш, все еще не в силах поверить, что Бриасвайс только что сотворил. — Как он мог так поступить со своим народом?!
— Смотри! — вскрикнул Манс, указывая пальцем на альва-предателя. Тот уверенно и открыто ступал навстречу ворвавшимся в крепость через ворота ифритам. На этом направлении атаковавшими командовал примечательный сотник, весь с головы до ног измазанный в чужой крови, с торсом, сплошь покрытым черными татуировками, и в тяжелой боевой юбке, усеянной железными кольцами. Именно к нему и приблизился Бриасвайс, демонстративно подняв пустые руки и на ходу выкрикивая на ифритском:
— Вот он я!
Ашарх чуть вышел вперед из своего укрытия, присев в густые кусты и пытаясь расслышать, что же альв намеревался сообщить сотнику, к которому так безбоязненно ступал.
— Я тот, кто открыл для вас ворота, Бургас Жало Шершня! — громко признался Бриасвайс, замирая прямо перед могучим ифритом и отвешивая ему низкий поклон. Воин, тяжело дыша и сжимая в одной из нижних рук древко крепкой секиры, с интересом разглядывал склонившегося альва, будто примеряясь, куда его лучше было ударить. Вокруг бежали мимо имперцы, с яростными криками сталкиваясь с шеренгами защитников крепости, а
— Значит, ты еще не сдох, раб… — со смешком протянул имперец.
— Я ждал этого дня! — восторженно и горячо воскликнул Бриасвайс, выпрямляясь и ударяя себя кулаком в грудь. — Я преподношу вам эту крепость в знак своей верности!
— И ты, видимо, желаешь получить за это награду? Так?
Что-то нехорошее прозвучало в тоне ифрита, и даже Аш, сидевший в стороне от ворот, почувствовал опасность, исходившую от этого вопроса. Но Бриасвайс, все еще опьяненный медовухой и своим собственным дерзким поступком, ничего не заметил.
— Вы обещали обогатить меня и сделать наместником этих земель! Я смиренно готов принять вашу милость! С этого дня эти территории будут подвластны только вам, а я лишь скромно буду следить за сохранностью ваших земель, мой господин!
У Ашарха перехватило дыхание от этих слов. Ему все еще трудно было поверить в предательство Бриасвайса, но после услышанного у профессора отпали все сомнения. Альв и сам раньше говорил, что побывал в ифритском плену и только чудом оттуда сбежал. Но теперь Аш не верил в эти сказки. Улизнуть от внимания имперцев для раба практически невозможно. А это значило, что заместитель коменданта на деле давно уже примкнул к ифритам и действовал исключительно в их целях. Его завербовали и перевоспитали в необходимом ключе, внушив чужие идеи и застав поверить, что это были его собственные желания и стремления.
— Ты знаешь, раб… — протянул ифрит с жуткой улыбкой на заляпанном кровью лице. — В империи никто не любит крыс.
Он сгреб в охапку Руфь, привычно сидевшую на плече альва, и неожиданно резко сжал ладонь. Бриасвайс подавился истошным надрывным криком, когда на его глазах ифрит превратил черную крысу в безжизненный комок плоти и шерсти, а после выбросил останки в сторону, брезгливо отряхнув руки. Ашарх мог бы поклясться, что он видел, как стремительно побледнела зеленоватая кожа на лице альва, а его пальцы мелко затряслись.
— И никто не станет властвовать над крысами.
Сделав широкий замах, сотник одним движением снес своей секирой голову с плеч Бриасвайса, и мертвое тело бесформенным кулем упало к его ногам. Ифрит переступил через труп и, командуя своим войскам продолжать наступление, врезался в плотные ряды альвов, которые, прикрываясь круглыми нефритовыми щитами, перегруппировались и пытались сдержать натиск.
— Аш, нужно уходить! — крикнула Лантея, хватая профессора за рукав и пытаясь выдернуть его из кустов, где тот так и сидел, опустошенно вглядываясь в безжизненное тело Бриасвайса.
— Дай мне время! — неожиданно попросил Ашарх, приходя в себя и вырывая край одежды из пальцев спутницы. Он поднялся на ноги и ринулся к самым воротам, где в средоточии битвы лежал обезглавленный труп альва.
— Что ты творишь?! Тебя же убьют! — воскликнула девушка, пытаясь остановить профессора, но тот уже растворился в гуще сражения.
Он бежал, прикрывая голову и весь сжавшись в комок, как трусливый пес, только и ожидая, что вот сейчас ему не повезет, и чей-то меч вонзится в его спину, превращая внутренности в сплошную кровавую кашу. Но боги хранили его. И Ашарх, проскользнув мимо скопища альвов и ифритов, группами сражавшихся на внутренней территории возле врат, упал на колени перед телом Бриасвайса, не веря собственной удаче. Он скорее нашарил рукой черный тканевый кисет на поясе мертвеца, вытащил оттуда карты и сунул себе за пазуху, трепетно прижимая к груди свое сокровище. Он не мог позволить, чтобы эта вещь попала в чужие руки или погибла в пламени ифритского огня, который медленно и неотвратимо растекался по земле вокруг, искрами срываясь в траву от имперских заклинаний.