Проклятый горн
Шрифт:
За день я повстречал восемь человек, и все они убегали при виде всадника. Меня это вполне устраивало, но я совершенно не хотел, чтобы кто-нибудь из них, если окажется поблизости, пришел к моей стоянке ночью.
Я позаботился о лошади и занялся ужином. Остатки принесенной Луизой еды не лезли в горло. Я думал о том, что скорее всего она и ее ребенок мертвы, и в этом тоже виноват Флерд, возомнивший себя новым правителем провинции.
Пугало бродило по округе, я видел, как во мраке то и дело зловеще вспыхивают его алые глаза.
Я не стал отвлекать его, расстелил дорожное одеяло, положил под голову куртку, слушая, как вокруг шепчет старая дубовая роща, и попытался заснуть.
Не получилось.
Меня что-то тревожило, и я силился понять, что же это. Вернулось Пугало, привычно вытянуло тощие ноги, уставившись на меня с безучастностью каменного изваяния. Оно частенько так смотрело. За те два неполных года, что мы путешествовали вместе, я давно привык к этим гляделкам.
Наконец я понял, что не так. Из мрака, который остановился за деревьями, кто-то наблюдал за мной. Он был явно не один. Я чувствовал, что смотрят на меня и справа, и слева, и сверху.
– У меня есть немного хлеба, – сказал я в пространство, и Проповедник, вырванный из раздумий, встрепенулся. – Чуть молока и куриного мяса. Если желаете, я разделю с вами пищу и не причиню зла.
– Главное, чтобы мы не причинили тебе зла, – раздался высокий, хорошо поставленный голос. – Главное, чтобы мы не приняли тебя за пищу и отпустили на все четыре стороны. Потому что в первую очередь ты человек, а потом уже кровь Темнолесья.
– Между первым и вторым разницы уже никакой. И ты это чувствуешь, незнакомец. Иначе убил бы меня.
Он легко спрыгнул с нижних ветвей, выпрямившись во весь свой немалый рост. В одежде из мягкого зеленого лишайника, с сияющими серебром оленьими рогами. Ночной гость был похож на моего друга Гуэрво, но лицо было более жестким, а взгляд тяжелым. И этот, в отличие от спутника Софии, не улыбался.
– Ты молод, виенго.
– Но старше тебя, человек.
– Я видел и более старших. Мы оба по сравнению с ними сущие младенцы.
Он оперся на могучий, покрытый шипами золотистый лук:
– Встречал кого-то из моего народа?
– Гуэрво из Темнолесья.
Его лицо осталось бесстрастным.
– Это он сделал тебя похожим на нас?
– Нет. Еще более старшая, чем мой друг.
Задумчивая складка пересекла его лоб, и наконец он кивнул, отчего оленьи рога задели нижние листья. Решение было принято:
– Мы станем говорить, кровь Темнолесья. А мои братья по роще слушать.
– Разве они не присоединятся к нам?
Его суровое лицо рассекла белозубая улыбка:
– Их слишком много, чтобы здесь разместиться. Но уверен, они все благодарят тебя за гостеприимство.
Раздались
Я не настаивал, протянул ему хлеба, и он, поколебавшись, взял его.
– Будем считать, что ты все же не человек. От этих мы не принимаем ничего.
– Много черепов моего народа собрал над каминной полкой?
– Рад, что ты понимаешь в охоте, кровь Темнолесья. Достаточно. Но охота только начинается. Скоро черепов будет еще больше. Придется построить новый дом.
– Меня зовут Людвиг. Как мне называть тебя?
Он прикрыл оленьи глаза, точно размышляя, стоит ли открывать мне тайну своего имени. Но все же вежливость победила:
– Вулхо.
Вновь шепотки в ветвях. Наверное, произошло нечто экстраординарное, раз лидер иного народа этого леса решил зайти так далеко, чтобы назваться чужаку.
– Что ты хочешь от меня, Вулхо?
– Сперва хотел череп в коллекцию. Но визаган почуял твою кровь и отговорил меня.
Угу. Значит с ним кто-то из этих отродий. Интересная компания.
– И что же ты желаешь теперь?
– Просто поговорить. Услышать, как долго еще твое племя продержится в моем мире.
Я откинулся назад:
– Не знал, что оно куда-то собирается уходить.
Виенго рассмеялся:
– Время человечества проходит. Мы все это чувствуем. С каждым днем тысячи из вас умирают от невидимой смерти и гниют в лесах, полях, на дорогах и на улицах. Мы радуемся вашей гибели и пляшем среди костров, в облаке светлячков, под полной луной, ожидая конца эпохи. Никто из нас не рассчитывал, что это случится при нашей жизни. Вы завоевали нас, но теперь покидаете, и земли, леса, болота, поля и горы снова будут принадлежать нам. Как в те далекие времена, когда вода была чистой и не отравленной вашим присутствием.
– Ты рад этому, Вулхо?
– Рад, – жестко ответил он. – Слишком многих из нас вы убили. Наступает час расплаты, и даже ваш бог не спасет от того, что идет с юга. Мы знаем. Чувствуем. Что-то грядет. Нечто страшное для вас.
Возможно, он говорил о юстирском поте. А быть может, о темном кузнеце, пытающемся открыть новые врата в ад.
– Ты не споришь? – Он был немного разочарован, и я увидел, что несколько веток колыхнулись, словно те, кто скрывался за ними, старались не пропустить ни слова.
– Нет нужды переубеждать.
– Но ты не согласен. Я чувствую это здесь. – Виенго прикоснулся к своему сердцу.
– Да. У меня иное мнение.
– Скажи же его, кровь Темнолесья. Не рушь нашу светскую беседу.
Я помолчал, собираясь с мыслями, подбросил веток в ослабевшее пламя:
– Вы иные. И ваше время прошло. Мне жаль, что это так, виенго. Потому что многие из вас не так плохи, как принято считать среди моего народа. Ваш мир остался только в Темнолесье, а здесь, на материке, лишь жалкие осколки былого величия. Прежней эпохи.