Проклятый горн
Шрифт:
Он все еще ждал правды, которую я не сказал.
– Поговори с ди Травинно.
– Человек, имеющий все шансы стать следующим Папой, вряд ли мне что-то расскажет. – Цыган невесело усмехнулся в усы.
– Про кардинала Урбана твердят то же самое. Кто-то из них двоих может стать Папой, если переживет нынешнего. Поговори с ди Травинно, – вновь повторил я. – Ему известно больше, чем мне.
– Его высокопреосвященство направляет меня с докладом в Риапано. Хочет, чтобы его святейшество услышал факты, а не слухи, что
– Пусть Урбан больше не носит глаз серафима у себя на шее. Снимет и спрячет как можно лучше. И дальше.
Чуть золотистые глаза цыгана стали задумчивыми:
– Весь сыр-бор из-за этого булыжника? Считаешь, что убивший людей на площади и здесь – приходил за ним?
– Да. И Вальтер тоже так думал. Избавь кардинала от этой вещи. Увези камень в Риапано, под защиту святых стен. Спрячь в самое глубокое хранилище.
– Урбан упрям как мул. Боюсь, даже у меня не получится убедить его.
– Тогда хотя бы пусти слух, что глаза серафима у кардинала больше нет. Мол, обет завершен. Иначе тот, кто зажег огонь, снова вернется и на этот раз достигнет своей цели.
– Какой? – быстро спросил Роман.
Я лишь в который раз повторил:
– Ди Травинно знает больше меня.
Я видел, что он решает, как со мной поступить. Ему хотелось получить ответы прямо сейчас, по горячим следам. Но имя, которое я ему называл, значило многое и имело вес. Так что церковник неохотно вздохнул, поджал губы, защищаясь от холодного ветра запахнул плащ пилигрима:
– Бог с тобой, ван Нормайенн. Иди с миром.
Мы распрощались, и каждый направился своей дорогой. Он на юг, я на север – и за первые две недели марта добрался до герцогства Удальн.
Клагенфурт – третий по величине город в государстве – был у меня на пути, но я наткнулся на темную душу, и пришлось сойти с тракта.
Теперь меня окружал просыпающийся после долгого зимнего сна лес. Весенний, едва стряхнувший с себя наваждение холодов, серо-белый и голый. На маленькой полянке из-под еще не сошедшего снега пробивались сотни бледно-лиловых крокусов. Новая жизнь без всякого отвращения соседствовала со смертью.
– Мертвеца закапывать будешь? – Проповедник видел, что я собираюсь уходить.
– Чем? Лопаты все равно нет. Он больше не причинит неприятностей живым.
– Ну, значит, его похоронят лисы, да другие твари Божьи.
Я поднял со снега прямой, тяжелый рейтарский палаш с S-образной гардой и свой потертый, промокший с одной стороны от снега рюкзак. Из леса пришлось выбираться по своим же следам. Мое сопровождение поотстало, Проповедник что-то втолковывал Пугалу, а то делало вид, что рядом с ним пустое место, что страшно злило старикана.
– Чего вы там не поделили? – обернулся я, выйдя на размокшую дорогу.
Впереди виднелась какая-то деревенька, справа серые, еще не обработанные поля и снежные проплешины на них,
– Пытаюсь достучаться до нашего придурковатого молчальника. Быть может, он объяснит тебе, что играть в догонялки с неизвестным опасно для здоровья!
– Неизвестный – вот ключевое слово. Я не знаю, кто он такой, как выглядит и чего хочет. Не говоря уже о том, в какую сторону кузнец направился после того как сжег ферму. В Клагенфурт я спешу совсем по другому делу.
– Да кому ты зубы заговариваешь?! Между прочим, я твоя невидимая совесть. И не надо смеяться! – Последние слова старого пеликана были обращены к Пугалу. – Я больше, чем ты, хожу с ним и…
– Проповедник, ты как ревнивая жена, – укорил я его. – Дай соломенной голове повеселиться. Он уже вторую неделю ходит смурной.
– Да все мы не рады тому, как обстоят дела. Если Кристина была права, и кузнец действительно намеревается распахнуть адские врата, то впору отправляться в церковь да замаливать свои грехи перед Господом, так как конец света, увы, не за горами. А насчет тебя мне давно все понятно. Одно другому не мешает. Я ведь знаю, зачем тебе в Клагенфурт. Там живет дочь колдуна Вальтера.
– И я обещал Кристине, что доставлю ее в Арденау.
Проповедник открыл рот, с неохотой закрыл его и потянул впивающийся в шею воротничок сутаны.
– Не держи в себе. Скажи, – подтолкнул я его.
– Не по-божески такое вслух произносить.
– Когда подобные пустяки останавливали твое брюзжание? – Я не мог скрыть иронию, и он пробурчал, не глядя на меня:
– Нечего связываться с отродьем колдуна. В моих краях таких топили сразу после рождения. Как котят. Очень жестоко, конечно, но зато потом проблем меньше было.
– Эм… – Я перепрыгнул через лужу. – Ты мне рекомендуешь убить невинного ребенка?
– Это он пока невинный. А как научится проклятья насылать, да дождь из жаб вызывать… Я видел, какая скотина Вальтер. Почему дочь должна быть лучше? Яблоко от яблони…
– И мне ее утопить? – с нажимом спросил я.
Он стушевался и пошел на попятную:
– Нет. Это я так… Не по законам Его наказывать тех, кто ничего не совершил. За поступки отца она точно не должна отвечать.
– Ну вот ты сам все и сказал. Тема закрыта.
На окраине деревни, по соседству с трактом, примостилась почтовая станция. Среди весеннего бездорожья, грязи, луж и талого снега домик с крышей из темной черепицы казался очень уютным местечком.
Какой-то дилижанс, выглядевший довольно богато для этих мест, запряженный четверкой игреневых лошадок, как раз собирался отправляться.
– Нам везет. – Я вскинул руку, привлекая внимание возницы, забиравшегося на козлы.
– Только для благородных, парень! Взять не могу! – отмахнулся тот. – Через два часа пойдет общественный дилижанс.