Проклятый город. Однажды случится ужасное...
Шрифт:
Он вплотную приблизился к стене — точнее, к тем предметам, которые ее загораживали. Комиссар попытался отодвинуть их, но это оказалось слишком тяжело. Матрас, основная часть преграды, был слишком пыльным и громоздким.
Без сомнения, там, за дверью, что-то скрывалось. Никто не будет громоздить матрасы, шкафы, этажерки так, чтобы каждый отдельный предмет делал как можно более затруднительным доступ к следующему предмету — при том что другие три стены были абсолютно голыми, — если только не захочет спрягать что-то
Внезапно комиссару послышался какой-то шорох за спиной, и он резко обернулся, выставив перед собой фонарик.
Ничего. Лишь показалось, что тьма еще сильнее сгустилась. Там, наверху, вечерний сумрак понемногу сменялся темнотой ночи.
Бертеги посветил на пол, чтобы проверить, не крыса ли это, но даже если она и была здесь, то уже удрала. К тому же шорох доносился, кажется, откуда-то снаружи…
Он еще некоторое время неподвижно стоял, прислушиваясь, потом пожал плечами и вернулся к осмотру. Да, разумеется, ордера на обыск у него нет. И даже расследование по делу об убийстве еще не назначено — поскольку не очевидно, что Одиль Ле Гаррек была убита. По крайней мере, преднамеренно… Следовательно, дом не считается местом преступления.
Однако он уже нарушил закон, вторгшись в частные владения. Семь бед — один ответ.
Бертеги положил фонарик так, чтобы тот освещал верхнюю часть стены, и принялся разбирать завал. Начал он с посуды. Отнес ее в сторону, чтобы освободить этажерки, затем отодвинул сами этажерки, стараясь не обращать внимания на тучи пыли и резкий запах плесени, и ухватился за угол матраса…
Новый шорох, более явственный, заставил его замереть на месте. Затем Бертеги ощутил дуновение воздуха.
Комиссар резко обернулся.
Перед ним, едва различимый в сумраке, высился темный силуэт человека, державшего в руке толстую палку или дубинку. В следующий миг человек занес ее над головой.
Молниеносно, что было удивительно для человека его комплекции, Бертеги метнулся в сторону, схватил фонарик и в то же мгновение бросился на пол. К счастью, он упал на что-то мягкое. Дубинка просвистела в нескольких сантиметрах от его головы, и нападавший человек покачнулся, потеряв равновесие.
Девой рукой Бертеги направил фонарик вверх, одновременно схватившись правой за кобуру.
— Полиция! Ни с места!
Человек замер. В свете фонарика Бертеги увидел уже знакомые ему глаза необычного цвета — между темно-серым и черным, — моргающие от удивления… или от страха?..
Николя Ле Гаррек.
— Вы можете мне объяснить, что вы здесь делаете?
Они поднялись наверх и теперь стояли у входа в подвал. Перед этим Ле Гаррек с силой захлопнул дверь, которую правильнее было бы назвать крышкой, — видно было, что он сильно раздражен.
— Я хотел осмотреть ваш подвал, — объяснил Бертеги.
Он жадно вдыхал свежий воздух, но ему казалось,
— Это я понял, — нетерпеливо сказал Ле Гаррек, — но зачем? Я увидел, что подвал открыт… и подумал, что туда проник вор. Вы чуть было не получили по голове лопатой!
— Мне нужно было проверить кое-какие детали.
— Какая связь между подвалом и смертью моей матери?
Это был вопрос-ловушка. Что на него ответить? «В вашем первом романе идет речь о ребенке, которого притягивает какая-то тайна в подвале дома…»
— Здесь нет прямой связи, но… Дело в том, что телефонный провод был перерезан вон там, — Бертеги показал, где именно.
Но Ле Гаррек даже не повернул головы. Он в упор смотрел на полицейского, и его взгляд выражал одновременно подозрительность и раздражение.
— А вы что здесь делаете? — в свою очередь спросил Бертеги, которому не слишком нравилось оправдываться, хотя он понимал, что с юридической точки зрения, конечно же, неправ.
Глаза изумленного Ле Гаррека округлились.
— Вы что, шутите? Моя мать недавно умерла, и, мне кажется, вполне естественно, что у меня возникло желание сюда прийти.
Бертеги мог бы возразить, что это не вполне естественно — поскольку при жизни матери у Ле Гаррека ни разу не возникло подобного желания, — но удержался. Точно так же он не стал говорить писателю, что тот вполне мог бы убить или покалечить предполагаемого вора — хотя тот забрался в подвал, где нечего красть, кроме старой посуды и велосипеда без седла. Реакция Ле Гаррека выглядела несколько… непропорциональной. Не говоря уже о том, что дело могло плохо обернуться для самого комиссара.
— У вас есть ключи? — все же спросил Бертеги.
— Да, — кивнул Ле Гаррек. — Если только она не сменила замки…
Значит, у него тоже были ключи — как и у Сюзи Блэр и Мадлен Рабатэ…
Бертеги бросил быстрый взгляд на дом. Та часть подвала, которую он увидел, по площади была гораздо меньше, чем все строение. Он попытался вспомнить внутреннюю планировку. Была ли в доме несущая стена, совпадающая по расположению с той, в которой обнаружилась спрятанная дверь?
— Вы не возражаете, если я быстро осмотрю дом?
— Изнутри? — спросил Ле Гаррек.
— Да.
Писатель вздохнул. Он выглядел усталым: темные круги под глазами, резкие складки у губ…
— Если можно, не сейчас. Завтра — пожалуйста, но сегодня я хочу побыть один… Здесь, — добавил он.
Бертеги кивнул.
— Мы еще увидимся, месье Ле Гаррек, — сказал он вместо прощания.
— Я знаю.
Двое мужчин переглянулись. Бертеги попытался уловить выражение глаз собеседника, но не прочел в них ничего — даже враждебности. Лишь сумрачный блеск выдавал человека, скрывающего какую-то тайну.