Проклятый город. Однажды случится ужасное...
Шрифт:
— Сегодня ночью я приду сюда, — объявил Сезар. — Может, раньше, сразу как закончу… Сообщу тебе все подробности. Включая адрес квартиры в Сен-Жермен.
Он направился к выходу, но неожиданно обернулся.
— Есть вещи, которые нельзя откладывать надолго. Никак нельзя.
Глава 35
Они молча шли через парк, рука об руку. Бастиан не мог вспомнить, когда последний раз шел через парк пешком, а не ехал на роликах, и было ли вообще такое хоть однажды. Но в этот вечер, когда из его носа еще шла кровь, во
Наконец она прошептала:
— Извини. Мне жаль, что так получилось.
Бастиан не ответил. Он глубоко вдохнул воздух, уже насквозь пропитанный туманом, — воздух, который он мог… видеть, а ведь не так уж часто удается увидеть воздух, которым дышишь, не правда ли?.. Этот вдох доставил ему огромное удовольствие — словно туман был реальным подтверждением возвращения в реальный мир, где он, Бастиан, сейчас идет, живой и здоровый, рядом с самой красивой девочкой в лицее, да наверняка и в Лавилле, если не во всем мире, дрожащей как осиновый лист — из-за него…
— Это из-за меня, — сказала Опаль. — Это я виновата. Мне не стоило тебя в это втягивать. Даже не знаю, что на меня нашло… — Она вздохнула и неожиданно добавила: — А еще эта Анн-Сесиль… сука!
С последним определением Бастиан не мог не согласиться. Если бы Опаль и Жан-Робен ее послушали, он бы сейчас очнулся где-нибудь в одном из закоулков лицея или в каком-нибудь классе, не помня, как туда попал. Но, к счастью, не прошло и минуты, как он пришел в себя — слабый, растерянный, с гудящей головой, еще заполненной обрывками слов и образов. Анн-Сесиль к тому времени уже успела что-то наплести двум другим, но очевидно было, что ее авторитет «великой волшебницы» сильно померк в их глазах.
— Но никто не мог предвидеть, что все так обернется, — продолжала Опаль, и Бастиан не стал ее перебивать, потому что такая Опаль, которая была его ровесницей и говорила дрожащим голоском, нравилась ему гораздо больше. — Мы даже представить не могли, что у тебя такая сила!
Сейчас они шли вдоль парковой ограды, и Бастиан помрачнел — где-то здесь он три дня назад видел толпу полицейских. Сейчас он снова ощутил странное недомогание — этот парк часто являлся ему в ночных кошмарах… К тому же он вспомнил одну из статей по поводу недавнего дела, которую прочитал на днях: «Жестокое убийство подростка в городском парке…»
Может быть, этот подросток был одним из тех, кто сегодня говорил с ним во время спиритического сеанса?..
Бастиан отвел взгляд от ограды и увидел стройную женщину в небесно-голубом спортивном костюме, бегущую по аллее. Ее белокурые волосы были собраны в конский хвост, на шее висел ай-под. Казалось, она выбежала в парк прямо из какого-то американского фильма. Зрелище было красивое и для здешних мест даже немного экзотичное, словно кусочек совершенно другой жизни, далекой от туманов
— У меня нет никакой силы, — наконец сказал он.
— Как это нет?!
— Какую силу ты имеешь в виду? Силу вызывать мертвых?
— Ну да. Хотя бы это… а возможно, и многое другое.
Бастиан остановился.
— Опаль, послушай…
И в первый раз за все время знакомства взял ее за руку. Неожиданно он и впрямь почувствовал себя сильным, гораздо сильнее подруги. То, что произошло недавно в заброшенном театре на чердаке «Сент-Экзюпери», словно вывело его из оцепенения, в котором он пребывал с самого приезда в Лавилль. В больших зеленых глазах Опаль, устремленных на него, читались удивление и некоторый страх, словно она чувствовала произошедшую в нем перемену.
— У меня нет никакой магической силы, ты понимаешь? То, что произошло сегодня, было… какой-то аномалией. Случилось что-то необъяснимое, но это не имеет никакого отношения к силе. Я даже не знаю, как это назвать…
— Но ты же сам ви…
— Сила — это что-то такое, чем человек может управлять, — перебил Бастиан. — Что-то, что ему помогает. Сила — это преимущество…
Он замолчал, подыскивая слова. Мимо них проехал велосипедист. Бастиан краем глаза взглянул на него; тот был в бейсболке, очках и слишком широких джинсах. Однако ему почему-то показалось, что он знает велосипедиста. Белокурые волосы, какое-то постоянное напряжение во всем теле, заметное даже сейчас, когда человек склонялся к рулю велосипеда… Мандель? Да нет, не может быть. Ему померещилось из-за тумана и… всего остального.
— Нет, это никакая ни сила, — продолжал Бастиан. — И не дает никаких преимуществ. Иначе мы… ну, например, смогли бы узнать, почему твой брат… это сделал.
— Но что тогда?
— Ну… какая-то энергия. Здесь происходят… разные вещи. Странные события. Ну, ты знаешь…
Опаль снова вздохнула, и по ее лицу Бастиан догадался, что она рассказала ему не так много о себе, как он думал раньше.
— Помнишь, ты сама мне написала по «аське», в самый первый вечер: Лавилль делает с людьми разные вещи… не очень хорошие.
Она кивнула.
— Значит, ты должна понять, в чем дело… Сила не у меня. Она у города. И это не та сила, которой я бы для себя хотел… И для тебя тоже.
Со всей наивностью своих двенадцати лет он колебался: стоит ли говорить ей о психической энергии, о борьбе сил добра и зла, обо всех этих философских концепциях, которых он не мог объяснить, но об истинности которых догадывался — даже здесь, в сердце Лавилль-Сен-Жур.
— И я уверен, что город каким-то образом управляет всеми этими событиями…
Бастиан невольно огляделся по сторонам. Было уже темно, и в какой-то момент ему показалось, что деревья, дома, прутья ограды ожили и сейчас внимательно слушают разговор, незаметно склоняясь над ними, чтобы не упустить ни единого слова.
— Я знаю, — тихо сказала Опаль. — Всего несколько дней назад здесь нашли одного мальчишку… он был насажен на прутья ограды.
На мгновение Бастиан закрыл глаза. Полицейские, которых он видел здесь совсем недавно… значит, вот что случилось…