Проклятый граф. Том II. Призраки прошлого
Шрифт:
Эрик, сидящий за столом, услышав тихий скрип распахивающейся створки, удивленно поднял голову. Татьяна, обнаружившая в гостиной помимо молодого графа, на чью милость еще могла рассчитывать, еще двух из упомянутой троицы, сдержала обреченный вздох и виновато улыбнулась.
– Всем привет, – неловко произнесла она и, от чего-то не решаясь приблизиться к столу, остановилась практически возле двери, неуверенно выпуская ее ручку. Кошка, в отличие от хозяйки не испытывающая угрызений совести, чинно прошествовала вперед и без каких-либо церемоний запрыгнула на стол.
– Брысь, насекомое, – недовольно отреагировал Роман
Винсент, сидящий рядом с ним, скрестил руки на груди и, явно повторяя один из любимых трюков виконта, уперся ногой в столешницу. Татьяна, машинально отметив для себя этот факт, тихо вздохнула, медленно переводя взгляд на хранителя памяти и невольно замерла, даже приоткрыв рот от удивления. Винсент, которого до сей поры ей приходилось видеть лишь в набедренной повязке, сооруженной из ее собственной кофты, а позже в средневековом костюме, сшитом явно не по его размеру, ныне казался едва ли не ожившей девичьей мечтой. Средневековый аби, как и рубашка под ним, сейчас были сменены на абсолютно современную, плотно облегающую его атлетический торс, футболку темно-серого цвета, с каким-то невнятным рисунком на груди; на смену кюлотам и чулкам пришли обычные темно-синие джинсы, достаточно красиво обрисовывающие ноги и лишь подчеркивающие общий спортивный силуэт фигуры; волосы же мужчины, в отличие от все того же восемнадцатого века, сейчас отнюдь не были собраны и, разметавшись в художественном беспорядке по плечам, добавляли ему какого-то неизъяснимого, загадочного, и от того еще более притягательного, очарования.
Рассматривающая писаного красавца, в которого столь внезапно превратился дикарь из подвала, приоткрыв рот, девушка поспешила его закрыть и восхищенно выдохнула.
– Винс, ты выглядишь… – она развела руки в стороны, подыскивая нужное слово, но не нашла его, посему выпалила первое, что пришло на ум, – Потрясно.
Хранитель памяти, который, очевидно, по позаимствованной у кошачьих привычке, к своей персоне относился довольно трепетно, на комплимент почему-то не отреагировал.
– Не подлизывайся, – хмуро произнес он, мрачно глядя на собеседницу, – Зачем ты встала?
– Мне следовало приползти сюда? – ехидно поинтересовалась в ответ Татьяна, по его примеру скрещивая на груди руки, – В следующий раз так и сделаю, не сомневайся.
– Я серьезно, – последовал недовольный ответ, – Если кто-то не умеет приземляться на ноги…
– То он должен лежать на спине, – вставил Роман, – Тихо, молча и ответственно. Где твоя ответственность, а? Срочно покажи мне ее!
– Она лежит, – лениво огрызнулась девушка и, надеясь встретить хоть каплю сочувствия, перевела взгляд на пока что безмолвствующего графа де Нормонд. Тот, заметив это, усмехнулся.
– Ты ищешь у меня поддержки? – вежливо осведомился он, чуть склоняя голову на бок, – Не ищи. Они, – он указал в сторону брата и друга, – Абсолютно правы. Тебе следовало бы отдыхать.
– Они, – недовольно отреагировала Татьяна, – Как я погляжу, вообще уже спелись. Конечно, хорошо дружить против бедной, обиженной мостовой, девушки… Винс, а я вот не знала, что кошки так запросто ладят с людьми. Разве в пампасах твои сородичи не живут по одиночке?
– Твое место в постели, женщина, – фыркнул в ответ явно обидевшийся насмерть мужчина, – Вот иди и…
Продолжить
– Только бы поржать над умным человеком!
Роман, удержавшийся на стуле лишь благодаря какому-то невероятному чуду, ибо толчок в плечо был довольно сильным, после этой фразы просто застонал от смеха.
– Умным… Ой, не могу… Хоть бы думал иногда, а то… Умным!
Эрик наигранно вздохнул и закусил губу, сам явно пытаясь скрыть смех. Татьяна же, удовлетворенная наконец разрядившейся обстановкой, решила все же соблюсти предписанный режим хоть отчасти и, прошествовав к столу, чинно уселась на один из стульев возле него. В таком положении ей сразу же стало как-то спокойнее и удобнее, и девушка, внимание которой уже давно смутно царапало что-то, скрытое в окружающей обстановке, заинтересованно огляделась.
Солнечный луч, скользнув в окно, осветил собою большую часть помещения, давая возможность ей как следует рассмотреть его. Только что изумлявшаяся изменениям в облике Винсента, девушка вновь приоткрыла рот.
Обычно пыльная, серая даже в свете солнечного дня, гостиная сейчас потрясала воображение. Обои на стенах, вернее, какая-то атласная ткань, коей они были обиты, поблескивала на солнце; столешница, возле которой сейчас притулилась Татьяна, сверкала едва ли не ярче люстр в бальном зале во времена проведения там последнего бала, слепила глаза, отражая пронзительный и яркий свет. Не в силах долго выносить этого сияния, девушка предпочла обратить внимание на другие предметы интерьера этой комнаты и, надо сказать, отнюдь не осталась разочарована.
Во всей гостиной, похоже, нельзя было бы найти и пылинки; шторы на окнах, не то выстиранные, не то обработанные пылесосом, не то просто хорошенько выбитые, поражали своей чистотой, скрытые же ими окна заслуживали особенного внимания. Абсолютно целые, без единой трещинки, чистые, светлые окна с изысканными, оригинальными и задевающими за живое душу, витражами, заставили Татьяну, недоверчиво приподнявшись на стуле, вцепиться в его спинку, забывая обо всем. Глянув мельком в сторону камина, она отметила, что пыли нет и на нем, обратила внимание на взявшиеся неизвестно откуда свежие дрова и, заметив оставшуюся в самом уголке паутину, вздохнула с некоторым облегчением. Абсолютная красота, нескончаемое торжество прекрасного, как она успела выяснить еще на балу, было вполне способно утомить взгляд и он, зацепившись за хотя бы малейшее несовершенство, откровенно отдыхал.
Роман с Винсентом продолжали самозабвенно спорить, похоже, уже вообще забыв и о том, где находятся, и о том, что кроме них в гостиной есть кто-то еще. Эрик, поначалу совершенно не обращавший внимания на эту перепалку и с интересом наблюдавший за реакцией девушки на приобретшую куда как более цивилизованный вид гостиную, в конце концов не выдержал.
– Тише, – довольно вежливо попросил он, однако же, услышан не был. Спорщики, говорящие уже о вещах трудноопределимых, по прежнему не замечали вокруг никого и ничего, посему просьбу графа оставили совершенно без внимания. Блондин негромко вздохнул и, сдвинув брови, добавил децибел в голос.