Проклятый код
Шрифт:
Не успела она дать ответ Георгу, а он уже знал ее имя, просканировав активность в слуховой зоне коры ее мозга, восстановил ее мысли, синтезировав их в речь у себя мозгу с помощью имплантата предназначенного для сканирования нейроактивной работы мозга. Это было еще одно нежелательное действие, но ему хотелось знать, о чем она думает, тем более у него и в мыслях не было — причинить ей вред или как-то воспользоваться результатами своих навыков. Поэтому восстановительный речевой синтез не был его устойчивой привычкой. Иногда синтез речи происходил с ошибкой и понять, что подумал человек, перед тем как что-то хотел сказать, было невозможно. Часто ошибка возникала из-за того, что Георг «натыкался» на девайсы защищающие от такого сканирования. Все руководители компаний, фирм, чиновники государственных
Использование нейромода для обычного человека, не спауна по рождению, но обладающего им, было чересчур утомительным и опасным. Психика и нейронная система мозга испытывали колоссальные нагрузки. Результатом этих нагрузок были частые очень сильные головные боли, потеря собственной личности, изматывающая депрессия, образование в мозгу неконтролируемых нейронных связей, что в итоге рано или поздно приводило к развитию шизофрении или шизоподобного состояния. Люди пытавшие вживить себе нейромод быстро и мучительно умирали.
Деактивировав нейромод и дав себе слово больше не использовать его, пока он находится рядом с ней, Георг впервые за время полета посмотрел на девушку пытаясь рассмотреть.
Она была симпатичной, но ее внешность была самой обычной: светлые волосы, темные карие глаза, правильное лицо, гладкая кожа — Георг любовался ей, удивляясь, как же раньше он не обратил на нее внимания, когда садился в самолет; она была без генетических корректировок, подкожных имплантатов, без использования биосинтетических молекул, нейро визуальных матриц на роговице глаз и прочих вещей, прочно вошедших в жизнь каждого человека Земли, без которых он уже не мыслил свое существование. И этим она его привлекала.
— Мария.
— Георг, — представился в ответ он.
— Какое интересное у вас имя, — она посмотрела на него и улыбнулась.
— Мне приятно думать, что оно вам нравится.
Она немного смутилась, но не стала этого отрицать.
— Мое имя симбиотический процесс слияния нескольких национальностей, — засмеялся он.
— Это, каких же?
Она так искренне и широко открыла глаза, что он сделал секундную паузу, чтобы насладиться этим искренним полным детского удивления взглядом.
— Мой далекий прадед по материнской линии был шотландец. Отец русским, а мать грузинкой. Они были генетиками, встретились в одной лаборатории, работая над одним и тем же проектом.
Он не стал раскрывать деталей этого проекта.
— Я же в свою очередь. Не могу похвастаться тем же. У меня все просто, все мои предки и родители были русскими.
На мгновение у Георга возникло желание активировать нейромод и просмотреть ее ДНК еще раз.
И за оставшееся время, что был рядом с ней, он больше ни разу не активировал биочип.
— Вы летите в город Н, по делам? — она смущенно улыбнулась, — простите за бестактность,
— Нет, все нормально, — успокоил ее он, — да по делам своего ведомства, если так можно сказать.
— А вы?
— Я живу в городе Н. была в отпуске, посещала в Италию.
— На отдыхе?
Она засмеялась.
— Нет, я культуролог, изучаю эпоху Ренессанса. Была в своей любимой Флоренции. Бродила по музеям и по старым улочкам средневековой части города. Мои друзья помогли мне попасть в частные дома, принадлежащие этой эпохе. Я увидела многое из того, что не представлено в музеях и на выставках. Видела много семейных реликвий относящихся к этой эпохе. Поверьте это совершенно иное впечатление.
— Наверное, это очень интересно.
— О, да несколько дней пролетели, как один миг, а я увидела лишь малую часть из того что так хотелось. Жаль, что смогу продолжить это не так скоро.
— Почему?
— Я не могу себе позволить так часто бывать в Европе, это очень дорого. А вы бывали в Европе?
— Я полицейский из Интерпола. Приходится часто бывать в Европе по специальным делам. Особенно после того, как Интерпол вошел в состав особой комиссии ООН по безопасности в области синтетической биологии, и большая часть стран присоединилась к этому проекту.
— Первый раз в жизни встречаю полицейского из Интерпола.
— Я не совсем настоящий полицейский, скорее эксперт.
— Это так важно обеспечивать безопасность в области синтетической биологии? — живо спросила она.
— Вы даже представить себе не можете, как это важно, — уклончиво ответил он.
Она посмотрела на него восхищенным взглядом.
Мария ему очень нравилась и он чувствовал, даже без жульнического использования имплантатов, что он также ей нравится, еще немного и можно было бы перевести их дорожное знакомство в развитие серьезных отношений. Он ловил себя на мысли, что в других обстоятельствах, если бы он не был таким, каким он является на самом деле. Они могли бы встречаться, любить, друг друга, спать и просыпаться вместе, жить. Она бы могла готовить ему завтраки, поправлять ему галстук, перед тем как поцеловать его в щеку и проводить на работу. Ему было тоскливо от того что он другой. Что отношения с ней для него несбыточная мечта. Он может строить отношения с единицами людей только соответствующих его нейро социальному статусу. Но в этих отношениях, где в противоборство, между полами вступают технологии меняющие человека, где искренность и любовь нуждаются в подавлении чужого нейромода, потому что, иначе человек просто не может быть самим собой — это как путь в один конец с одним билетом. Но у него уже нет, и не будет другого пути. Он не выбирал свой путь, для которого предназначен. Если он будет жить с ней, то сможет ли она смириться с его невероятными способностями? Чувствовать каждый раз, прижимаясь к нему, как имплантаты нейромода просвечивают ее душу и сознание насквозь, убивая доверие и любовь.
Пока самолет кружил над аэродромом, ожидая своей очереди посадку, они легко общались на самые разные темы, даже не заметив, как самолет начал.
Уши у обоих заложило, но желание общаться было столь велико, что они склонились к друг другу так близко, что он ощущал аромат ее волос, чувствовал тепло идущее от ее гладкой, немного покрасневшей от возбуждения кожи. Видел ее глаза так близко, что различал переплетение узора в рисунке радужки. Впервые за много лет он вдруг почувствовал страстное желание, наклонится и поцеловать женщину.
Наконец самолет сел. Они вышли из него, вместе отправившись к зданию аэропорта. В терминале была последняя точка невозврата, когда надо принимать решение, уходить в разные стороны или же дать друг другу шанс, подарить надежду, что через некоторое время — мы увидимся.
Они стояли в потоке идущих людей и молчали.
Первой нарушила молчание она, робко сказав.
— Я, наверное, пойду.
Георг молчал не в силах, что-либо сказать. Если бы он только мог ей все объяснить, если бы она поняла. Но ведь это невозможно.