Проклятый код
Шрифт:
Но он не дал ей договорить.
— Зато он будет жить! Ты же этого хотела. И мы, совершив такой благой поступок и хорошо, я говорю, очень неплохо подзаработаем. Нам этих денег хватит на всю оставшуюся жизнь, где-нибудь в теплой стране. Мы не будем до конца жизни влачить жалкое существование в лаборатории управляемой всякими напыщенными уродами, выжившими из ума учеными старцами, делая за них всю работу. Хочешь, на эти деньги мы откроем свою Био компанию? На Западе, там свобода. Мы сможем так же заниматься наукой, но мы будем уже делать все что захотим и делать
Он потянулся и поцеловал ее в лоб.
— Но надо заплатить лишь небольшую цену. А потом навсегда забыть об этом. Ведь объект, образец все равно, хотим мы этого или нет утилизируют. Это всего лишь спаун. Так их называют на Западе. Просто…, — он немного помолчал и решительно сказал, — их назвали в честь героя из комиксов, «отродье», так, кажется, это переводится. Он не полноценный человек, а лишь инструмент.
Он взял ее за подбородок.
— Ну, Кира поверь мне.
Женщина молчала, я только видел, как она изредка вытирала салфеткой лицо от слез.
Тогда мне было всего лишь двенадцать лет, я мало понимал, то о чем они говорят. Тем более я не видел другого мира кроме того что был внутри стен лаборатории. Я не видел других детей, кроме одно мальчика, которого молодые родители приводили с собой на работу. Это был мой единственный друг и объект общения.
Пока мы двигались несколько дней на машине по пустынным дорогам, избегая больших городов, мужчина постоянно вводил мне в кровь барбитал. Иногда я приходил в себя, меня кормили, поили, давали немного походить, размять ноги, а потом снова усаживали на заднее сиденье. Я лежал на заднем сиденье и бессмысленно смотрел через окно на небо, на облака, на ветки деревьев мелькающих на фоне неба. Тот первоначальный восторг от внешнего мира из-за действия химических препаратов очень сильно притупился. Я почти ничего не чувствовал, лишь продолжал слышать в себе и вокруг тот же голос.
— Что в имени моем тебе?
Он бился во мне настойчивой пульсирующей точкой. Но у меня не было сил ответить ему, я был дезориентирован, подавлен. Мое вялое мышление лишь равнодушно скользило по окружающему миру, не способное разрушить это состояние. Только он, голос, был настойчив. Он сформировал внутри меня сияющий сгусток энергии, в нетронутой барбиталом и хлорпромазин, который с молчаливого согласия женщины мне тоже начали вводить, область, способную сохранить мою личность и сознание. С каждым днем сияющий сгусток неумолимо рос, готовый вырваться наружу вспыхнув словно сверхновая. Тогда я еще не знал что это моя вторая сущность.
Вскоре мы беспрепятственно пересекли границу и оказались в Европе. Мы двигались по ее южным странам, где законодательство относительно торговли людьми и спаунами было более лояльным — оно просто покупалось у любого представителя власти. Иван изменился, он сильно нервничал, стал чрезвычайно раздражительным и злым. Я чувствовал его внутреннее напряжение, которое было, как темное мрачное облако.
— Все будет тип-топ, я обещаю.
К тому времени, когда я впервые увидел торговца спаунами, мы выглядели как настоящие бродяги грязные, с красными воспаленными от недосыпа глазами, в которых был страх, недоверие, усталость. Иногда останавливаясь в придорожных отелях, нам удавалось помыться и немного отдохнуть, но мы все равно выглядели, как бродяги. Наконец в один из дней в небольшом городке на Балканском полуострове, к нашей машине подошел странный тип в темных очках и гладко зачёсанными назад волосами. Он посмотрел на меня, опираясь на проем опущенного стекла в двери автомобиля.
— Этот?
Спросил он по-русски с очень сильным акцентом и кивнул в мою сторону.
— Да, — коротко ответил Иван.
Потом он кивнул в сторону Киры сидевшей на переднем пассажирском сиденье.
— Она со мной, — ответил на вопросительный кивок Иван, но потом, уже обращаясь к Кире, сказал, — сходи в магазин купи что-нибудь поесть и воды.
Тип одобрительно покачал головой.
— Женщина не должна быть в курсе всех мужских дел. Как говорят: «Женщины держат в тайне то, о чём они не знают».
Выждав, когда спутница Ивана удалилась, сказал:
— Мы никогда не имели дела с русскими спаунами. Я, так точно, вижу его впервые.
Он, чуть склонив голову, молча смотрел на Ивана.
— Я гарантирую, он уникальный образец, — ответил тот.
— Да, да, — засмеялся тип, — они все уникальные, китайские спауны, корейские спауны, мексиканские спауны из Южной Америки — все они уникальные. А потом оказывается товар обычный. Ты просишь слишком большую цену за него. Я согласился с тобой встретиться лишь из любопытства, так как ни разу не видел русского спауна.
Иван, переминаясь с ноги на ногу сказал.
— Это единственный русский спаун, даже этим он уникальный. Я могу немного скинуть, лишь за то, что у него есть отклонения в психике.
— Какие? — насторожился тип в очках.
— Он слышит голос, но в остальном этот образец отличный «товар», — подстроился под терминологию своего собеседника Иван.
Лицо торговца вдруг стало очень серьезным. Он отодвинул Ивана в сторону и приблизился ко мне.
— Как давно ты его слышишь парень?
— Почти с самого рождения, — запинаясь, едва шевеля губами, ответил я.
Тип повернулся к Ивану.
— Чем вы его накачиваете? — зло спросил он
— Барбиталом и хлорпромазином, он пару раз начинал светиться. Я боялся потерять над ним контроль.
Торговец присвистнул и изумленно уставился на меня.
— Светиться?! Черт побери! Ты говоришь, начинал светиться? Пацан не простой спаун, — задумчиво сказал он.
— Что тебе говорит голос? — спросил торговец.
— Он спрашивает. Что в имени моем тебе?