Проклятый Легион

Дитц Уильям Кори

— Мне нужно доказательство, что ваше начальство готовит нам ловушку. Доказательство, которое я смогу использовать для защиты своей стратегии. Но ваши солдаты имеют приказ уничтожать подобную информацию, прежде чем умрут.

— Неужели? — саркастически проговорила Норвуд. — Ах как невежливо. И вы ждете, что я помогу? Забудьте. Это было бы изменой.

— Изменой? — переспросил Позин—Ка. — Было бы изменой спасти человеческие жизни? Особенно в свете того, что ими уже пожертвовали? Оставили, чтобы задержать нас. Или того хуже, бросили, потому что до них никому

нет дела. Вы, несомненно, спрашиваете себя, где ваш военно–космический флот? Почему они бегут впереди нас? Когда они будут сражаться? Все, чего я прошу, — это возможности просмотреть кое–какие официальные документы. Я готов дать взамен сотни жизней.

Норвуд приложила все усилия, чтобы совладать со своими эмоциями. Да, она задавала себе эти вопросы, сотни раз задавала. Ясно, что что–то не так, ужасно не так, но что? Почему военно–космический флот отошел? Что это — часть плана, или просто чудовищная некомпетентность? Норвуд хотела верить в первое, но боялась второго. Ужасная ситуация.

Допустим, защитники готовы сдаться и предоставят ей информацию, которая нужна хадатанину. Что дальше?

Если ловушка — или вероятность ее — существует, Позин—Ка продолжит свою нынешнюю стратегию и будет разрушать Империю людей система за системой. Если ловушки нет и Позин—Ка лишится командования или будет вынужден принять более агрессивную стратегию, хадатане ударят по сердцу империи. Что почти наверняка погубит миллионы, если не миллиарды, жизней.

Взвешенная на весах потерь, стратегия постепенного опустошения, отстаиваемая Позин—Ка, была лучше для человеческой расы, учитывая возможность контратаки.

Итак, помогая Позин—Ка, Норвуд могла бы помочь людям мобилизоваться и победить. Но что, если она ошибается? Что, если она погубит миллиарды невинных жизней?

Легче всего ответить «нет», потому что именно к такому ответу подготовила Норвуд ее профессия, да и сама она была принципиально против любой помощи хадатанам. Но как быть с теми жизнями, которые она может спасти?

Норвуд даже взмокла.

— Я помогу при следующих условиях: вы сохраните жизнь всем людям на этой планете. Вы обеспечите их едой и жильем. И вы заречетесь от всякого применения пыток.

Хадатанин шевельнул правой кистью.

— Договорились. Будет, как вы хотите. Норвуд покачала головой.

— Нет, я еще не кончила. Я оставляю за собой право рассказать другим о нашем разговоре и о том, почему я согласилась помочь вам.

Позин—Ка немного подумал.

— Людям, да… но хадатанам, нет… включая и Болдуина.

Норвуд кивнула.

— Согласна… и еще одно. Хадатанин посуровел.

— Я предупреждаю, женщина. Меня утомляют ваши требования.

Норвуд пожала плечами.

— Обещайте, что не подключите меня к вашим машинам. Секс — это хорошо… но сеанс после визита к фитопланктону едва не убил меня. Чистосердечного «спасибо» — вполне достаточно.

— Будь по–вашему. Приготовьтесь к полету на поверхность. Мы отправляемся через один субпериод.

Хадатанин вышел, люк с шипением опустился, и Норвуд осталась размышлять,

что же она сделала.

Каюта была большой по корабельным меркам, такой и подобает быть каюте командира пики. Болдуин почувствовал, что его сердце глухо заколотилось. Зачем его вызвали? Чего хочет этот хадатанин? Сто вопросов теснились у него в голове. Болдуин встал, когда офицер вошел в каюту и сел на откидной стул.

Модер—Та был здоровым, но не таким крупным, как Позин—Ка, и носил на перевязи голубой драгоценный камень. Его глаза были черными и неуступчивыми. Кожу с одной стороны головы пробороздил шрам от удара бластера, едва не лишившего его жизни. Тонкогубый, как у лягушки, рот образовывал черту поперек лица.

— Ты можешь сесть. Болдуин сел.

— Итак, — невыразительно начал Модер—Та, — ты слышал о курьере? О поражении Карлика?

Болдуин нахмурился.

— Карлика?

— Командира копья Икора Нибер—Ба.

— Спасибо. Да, я слышал о его поражении.

— И каково твое мнение?

Страх комком подступил к горлу. Болдуин заставил его опуститься.

— Загнанные в угол, люди бывают изобретательны. Если бы командир Нибер—Ба ударил быстро, он бы победил.

Болдуин затаил дыхание. Он рискнул сказать то, что думает на самом деле. Но как это будет воспринято?

Модер—Та долго молчал, глядя сквозь него на переборку. А когда ответил, то его ответ оправдал ожидания Болдуина.

— Да, человек. Я согласен с тобой. И что важнее, согласен и великий маршал Пем—Да. Скажи, что ты думаешь о нашей стратегии в общем и целом?

Болдуин мысленно возликовал. Это могла быть хитрость, попытка подкопаться под него, но он так не думал. Нет, ситуация ясна. Модер—Та считает, что По–зин–Ка совершает ту же ошибку, какую совершил Нибер—Ба, и хочет, чтобы Болдуин подтвердил это. И поскольку этот хадатанин пользуется поддержкой великого маршала Пем—Да, для него, Болдуина, было бы глупо поступить иначе. Он разложил руки перед собой.

— Я боюсь, как бы флот не попал в такую же ловушку, что и третье копье. Мы должны ударить в самое сердце империи и сделать это сейчас, прежде чем они приготовятся встретить нас.

— Хорошо сказано, — прошипел Модер—Та. — Действительно хорошо сказано. Теперь ответь мне вот что… Ты бы дал показания в комиссии по расследованию? Даже если это значило бы пойти против интересов военного командующего Позин—Ка?

На смену возбуждению, которое Болдуин только что испытывал, пришло чувство тревоги.

— Дать показания?

— Да. Гибель третьего копья потребует расследования. Военного командующего попросят объяснить и оправдать свои действия.

Мысли забродили в голове у Болдуина. Это расследование все равно что трибунал. Ну конечно! Модер—Та выступает против своего начальника и, больше того, хочет занять его место. Показания Болдуина, добавленные к тому, что наверняка припас начальник штаба, могут поставить Позин—Ка на колени. Отличный замысел. Но что выгоднее ему, Болдуину? Вдруг Позин—Ка оправдают? Что тогда?