Проклятый металл
Шрифт:
– Колдовство! – сплюнул кто-то из ополченцев. – И стену колдовством погубили…
– Почему они не стреляют? – с надеждой поглядел на крепостные башни другой.
Сержант недовольно шикнул, и парни моментально заткнулись. Полностью укутавшее еретиков молочной пеленой облако уже достигло провала, но до сих пор ни расчеты баллист, ни стрелки на крышах не получили приказа открыть стрельбу. Вот туман добрался до стены их дома, начал подниматься к окнам второго этажа, и по спине Карла будто провели призрачной ладонью. От охватившего парня ужаса на затылке зашевелились волосы, захотелось все бросить и бежать, бежать отсюда без оглядки. Писарь
И от разнесшегося над городом перезвона туман вздрогнул и начал развеиваться, будто напуганная костром ночная темень. Наваждение схлынуло, кто-то затянул молитвенные песнопения во славу всех Святых, а уже буквально через пару ударов сердца стали видны перебирающиеся через завалы пехотинцы Ланса.
– Стреляй! – заорал сержант, и ополченцы дали первый, самый слаженный залп. Тем не менее мало кто смог похвастаться удачным попаданием – большинство болтов или улетело в «молоко», или засело в щитах успевших прикрыться солдат.
В следующий миг разрядили свои арбалеты занявшие крышу соседнего дома горожане, а потом по врагу ударили спрятанные во дворах катапульты и затащенные на баррикады скорпионы. Вдребезги разлетелся, обдав солдат противника горючей смесью, глиняный сосуд; здоровенный камень раздробил голень не успевшему отпрыгнуть пехотинцу, а потом, отскочив, сшиб с ног еще одного. Стрелы и болты полетели со всех сторон, и еретики начали нести потери.
Не в силах заставить себя высунуться из-за дощатого щита, Карл Вадер со смесью ужаса и восхищения наблюдал, как отступают угодившие в западню латники, но тут в крышу соседнего здания врезался прилетевший из-за крепостной стены огненный шар, и там моментально заполыхал пожар. Раздались крики, отрезанные огнем от лестниц стрелки принялись спрыгивать на мостовую.
– Смотрите! – заорал кто-то из ополченцев, тыча пальцем в фигуру латника, который спокойно прошел по луже горящей смолы и вскинул руки к небу.
Закружившийся вокруг него пыльный вихрь разметал в разные стороны стрелы и арбалетные болты, а потом меж ладоней странного пехотинца и вовсе заискрился ослепительно-белый шар. И не просто заискрился – вырвавшиеся из рукотворного подобия солнца ветвистые молнии сияющими плетьми стеганули по ближайшей баррикаде и раскидали в разные стороны застигнутых врасплох солдат Нильмары.
Впрочем, замешательство защитников города продлилось недолго: выпущенная из скорпиона стрела сумела пробить пылевую завесу и пронзила латника насквозь. Искрившийся шар мигнул и развеялся, но радостные крики моментально смолкли, когда устоявший на ногах еретик тряхнул запястьями, и тут же – будто повинуясь его воле, – вспыхнул верхний этаж еще одного занятого стрелками дома.
– Уходим, быстро! – заорал на ополченцев сержант, получивший от запыхавшегося вестового приказ отступать.
Теперь по солдатам Ланса стреляли лишь катапульты; густой чад зажигательной смеси почти полностью затянул пролом, и, к немалой радости защитников города, пехотинцы противника никак не решались ступить в огонь.
– Уходим!
Сержант начал тычками в спину подгонять и без того спешивших к чердачному люку ополченцев; а Карл Вадер вдруг понял, что за все это время так ни разу и не выстрелил. Ни разу не выстрелил по врагу. Просто сжался в комок и сидел, наблюдая, как сражаются другие.
Писарь перевел взгляд на темное острие прилаженного на арбалет
Мгновенье спустя неуязвимый латник повалился на брусчатку, и Карл готов был поклясться всеми Святыми, что это именно выпущенный им болт сбил солдата с ног. Готов был – но от изумления не сумел выдавить из себя ни слова. Ну а когда потерявший терпение сержант ухватил паренька за ворот куртки и поволок его к чердачному окну, стало уже не до того…
Глава 2
Темный сотник. Кельм и Нильмара
День удачен для воров и ворон.
От зари до зари
Город, подожженный с разных сторон,
Очень ярко горит.
Месяц Святого Иоанна Грамотея
На опоясывающих Кельм крепостных стенах царила суета. Поспешно занимали свои места солдаты гарнизона и ополченцы, дюжие парни крутили вороты катапульт, баллист и стрелометов. Мальчишки разжигали костры под чанами со смолой и маслом, юноши постарше тащили в башни вязанки стрел и корзины с булыжниками.
А над всей этой суетой возвышался выстроенный на вершине холма замок с гордо реявшими по ветру красно-черными знаменами. Пока еще – гордо. Шансов выстоять против осадивших город войск Ланса у защитников было немного. А некоторые так и вовсе небезосновательно полагали, что их нет вообще.
Три десятилетия мирной жизни сыграли с горожанами дурную шутку: крепостная стена давно нуждалась в серьезном ремонте, ров осыпался, заросшие мхом ворота поднять удалось только чудом, а попытки залатать деревянными щитами места вывалившейся каменной кладки предпринимались скорее от полной безысходности.
Следить за состоянием оборонительных сооружений стоило загодя, но доходов казны великого герцога Вильгельма Пятого не хватало и на более неотложные дела, а все усилия спихнуть обязанности по ремонту стен и содержанию гарнизона на магистрат наталкивались на нежелание горожан менять вековые устои. Менять вековые устои и нести дополнительные траты. Скорее даже второе, нежели первое.
«Ничего в этом мире не меняется».
Невесело усмехнувшийся этой горькой истине Густав Сирлин сложил подзорную трубу и задумался: осознает ли великий герцог безвыходность своего положения? Понимает ли, что силами ополченцев и немногочисленного гарнизона город не удержать, а союзники вовсе не спешат посылать на подмогу армии, предпочтя, будто лисы, затаиться в собственных норах?
Пресловутый Пакт оказался фикцией, и опыт Нильмары это наглядно показал. Но на закате союзные герцогства, княжества и вольные города еще попытались побарахтаться, а Кельм сдали без боя. Слишком болезненным оказался преподнесенный военачальниками Ланса урок. Да и Вильгельм Пятый проявил себя не лучшим дипломатом. Если долгие годы плевать соседям в лицо, не стоит удивляться, что в минуту опасности они предпочтут повернуться к тебе спиной. К тому же торговый путь через Кельм в Нильмару в последние дни стал для государств Пакта столь же ценен, как кольчуга для утопающего. Вещь вроде бы полезная, но только не сейчас. Сейчас никто Вильгельму Пятому и дырявого денье не ссудит, а уж об отправке на подмогу войск и речи идти не может.