Проклятый Пробуждать Силу Яростной Любви :: Том I
Шрифт:
Она же, он же. И сумки рядом. Все её. В руках у девушки смартфон, и на экране – брат. Тот слушает внимательно, как Саня, картинно, просит разрешения. Согласен. Рассмеялись. Попрощались. Заносят всё. Довольные.
Проходят месяцы: оп-оп – тик-так, оп-оп – тик-так.
Вдвоём, он и она, открыта дверь. Две левые руки, и обе с кольцами на безымянных. Он предлагает ей свою, она кладёт свою. Заходят, смотря в глаза друг другу.
Муж и жена. Дорожно так одеты. Дорожные же сумки. Болтают и уходят.
И возвращаются. Загар.
Проходят годики: крутяк – тик-так, крутяк – тик-так.
Она и он, прощаются. Она с вещами. Без кольца. Он тоже. Нет ругани, нет злобы. Опустошённость. Понимание. Решённость.
Идёт один, с работы, сумка, пустой контейнер. Звонок на телефон. Ответ. Холодный пот. И в трубку бормотание, и телефон в карман. Потерянность. Осознавание. Рыдает. Вжавшись в дверь.
Одежда та же. Мятая. Сам пьян. Пакет. Бутылок много, пара начаты.
Всё в том же виде. Перед ним – расстроенная бывшая. Протягивает руки, обнимает. И он – опять рыдает. И у неё течёт слеза, ещё одна, теперь ручей.
Он. Уже получше вид, стоит в дверях, встречает. Её же. Возвращается. С едой идёт, и с рюкзаком. Заходит.
В одежде, глаженной с утра. Вдрызг пьяный. Ноль агрессии. Грусть есть, и капельку веселья. В руках початая бутылка водки. На этаже – сочувствие соседки, пожилой и хорошо знакомой.
Почти не пьяный. Стоит в дверях, плечами пожимает. Разводит руки. Аккуратно, но небрежно, машет, предлагая также отмахнуться. Бывшей, в другой одежде, с тем же рюкзаком. Она вздыхает, тоже разводя руками. Мотает головой. Губу кусает. И уходит. Но – оборачивается, спрашивая взглядом. Он – подтверждает, головой кивнув. Потом рукой опять махает. Уходит в глубь квартиры, закрываясь. Она спускается.
И позже поднимается. Уже без рюкзака. Звонит в квартиру. Ждёт, направив взгляд в глазок. Открыта дверь. Но вежливо, учтиво, он отрицательно мотает головой. И закрывает дверь. Она опять звонит. Стоит. И снова разводя руками. Спускается.
Он поднимается, и снова пьян. И снова поднимается, и снова пьян. И снова.
Идёт. На телефоне эсэмэс. Прочесть – прочёл. Сложил в карман. Забил по пьяни, не писал ответ.
Проходят годики: пиздец – тик-так, пиздец – тик-так.
Обросший возвращается. Поношена до крайности одежда. В кармане тот же телефон, достал. В экране смотрит буквы, пальцами водит, не касаясь. Сложил в карман, не написал.
Идёт через чуть-чуть – по телефону разговор о чём-то.
И снова возвращается, и снова пьяный. И опять.
Идёт с пакетиком с мед-крестиком, из клиники.
Идёт всё с ним же, но теперь в пакетике – бухло. Остановился, повернулся, ушёл, вернулся, без ничего. Лбом прижимается к двери, его ебашит.
Идёт опять, и с новым – с пакетиком с мед-крестиком
Выходит выбритый, постиранный. С пакетом с контейнером с обедом.
Проходят годики: ебать – тик-так, ебать – тик-так. Но в принципе: окей. Неплохо.
Идёт с приятелем помладше. С потрёпанной коробкой с диском: футболом, старой видеоигрой.
Выходит. Он снова выбритый, постиранный. Ещё: пакет, контейнер и обед. Спускается.
Дверь открывает. Старый друг! Стоит, картинно руки распахнул. В ногах пакет с едой, но без алкашки. Ещё обвита лентой новая приставка. На друге праздничный колпак. И лента тоже. Он тоже ведь – подарок. Они смеются.
И снова открывает дверь. Выносит старенькие сумку и палатку, для походов. Друг сравнивает сумку с новой, просто так, из интереса. Его жена, несильно мужа пнув под зад, кивает добро Александру. А тот как раз здоровался. И с ней. И с бывшей. И с новым мужем бывшей. Жмут руки. Легко, непринуждённо. Со всеми ладит, хоть только и знакомится с двумя из них. А бывшая, в хорошем настроении, прильнула к мужу настоящему, заметно радуясь, что бывший – здоровый и живой. Нарочна встреча взглядами. В глазах у бывших нет романтики, но дружба – точно есть.
Теперь на этаже втроём. С мячом. В спортах и кроссах. Щас-щас! Саня закрывает дверь, на ключ. Друг старший и друг младший – оба ждут. Не особо терпеливо, и добродушно подгоняя. Вдруг, удивлённо, старый друг:
– Ты кто?
Стоп. Стоп. Стоп. Нет. Не было в тот момент такого. Чё это вдруг?
Но снова, и крайне настойчиво:
– Ты. Кто?
Александр выкарабкался из воспоминаний. Растеряно осмотрелся. И обнаружил: что перед ним – чуть пониже на лестнице – стоял его старый друг.
И друг, близкий старый друг, его не узнал. А ведь Александра он видит человеком. Александром!
Надо ответить! Ответить:
– Это я… Санёк… – потерянный голос схватил надежду, держал её, тащил к себе!
Секунда молчания распласталась вечностью. Но:
– Я не знаю этого языка, – друг, конечно, нисколько не груб, но требовательность в его тоне явственно ощущалась. Договорил. Ждёт.
Тишина. Александр. Беззвучно. Но не удержавшись, как бы не старался. Зарыдал. Лицо покрылось морщинами отчаяния. И слезами горя. Надежда обернулась пожирающей пропастью.
Друга смутил плачущий перед ним мужчина:
– Вы заблудились? Вам помочь? – он сменился в тоне.
Александр усилием воли остановил поток солёной воды из глаз:
– Я разберусь. Я, кажется, понял…
И стал болезненно спускаться.
Аккуратно, словно боясь разрушить что-нибудь ещё, он обошёл на лестнице друга, стараясь ни в коем случае его не касаться, и тот, уступая, отступил. Александр замедлился, когда проходил мимо, посмотрел испуганно на друга. А друг всё ещё крайне удивлённо посмотрел на кажущегося беззащитным странного незнакомца.