Проклятый
Шрифт:
— Выглядит так, что море скрывает в себе множество грехов, — заметил я.
— Знал бы ты сам, — серьезно ответил Форрест.
Когда я должен был уезжать, к моей машине подошла Джилли и склонилась к открытому окну. Ветер развевал ее волосы.
— Ты на самом деле возвращаешься к себе домой? — спросила она.
— Должен.
Она молча посмотрела на меня, а потом выпрямилась, подставляя лицо ветру.
— Я предпочла бы, чтобы ты туда не возвращался, — сказала она.
— Я бы тоже хотел. Но бегство не имеет смысла. Я должен как-то это выдержать и обязан как-то сделать с этим порядок. Я не хочу рисковать
— Ну что ж, — сказала Джилли с грустной философской усмешкой. — Это был короткий роман. Он начался быстро, быстро и кончился.
— Наверно же ты не думаешь, что между нами уже все кончено, запротестовал я.
— Нет, по крайней мере, если речь идет обо мне. Пока ты сам мне этого не скажешь.
Я протянул руку, а Джилли взяла ее и пожала.
— Я могу позже тебе позвонить? — спросил я.
Она кивнула головой.
— Я буду ждать, сказала она и улыбнулась одними глазами.
Отъезжая, я посмотрел в зеркальце и увидел ее, как она стояла на берегу, с руками в карманах своей парки. Я не забыл с ней о Джейн. Этого не могла бы сделать ни одна девушка. Но с ней, впервые после смерти Джейн, я почувствовал, что я снова живой и что жизнь может быть прекрасна. Я думал, как удивительно, что люди редко оптимистически смотрят на будущее и на неизбежное течение истории, а вместо этого свою веру полагают на другого человека, такого же растерянного и неуверенного. Ничто так не придает отваги, как сознание, что кто-то тебя любит и что ты не одинок.
Я заехал в Аллею Квакеров и у подножья холма увидел Джорджа Маркхема, занятого ремонтом изгороди. Я остановил машину и вышел.
— Как дела, Джордж? — прокричал я.
Джордж выпрямился, вытирая перепачканные креозотом руки о рабочей комбинезон.
— Я слышал, что отменили обвинение против тебя, — сказал он. Он пытался быть искренним, но я видел, что он смущен.
— Отсутствие доказательств, — объяснил я. — Кроме этого, я не убивал.
— Ну, никто же не говорит, что это ты, — поспешно бросил Джордж.
— И никто не говорит, что это и не я. Но кто-то сказал, что в тот вечер я волочился по округе и что я был явно выведен из равновесия.
— А ты и был выведен из равновесия. Ты сам это должен признать.
Я всадил руки в карманы брюк и с улыбкой посмотрел на Джорджа.
— Да, ты прав, Джордж. Я действительно был выведен из равновесия. Но ведь каждый был бы выведен из равновесия и перепуган, если бы увидел то, что видел я.
Джордж окинул меня внимательным взглядом, прищурив один глаз, как будто оценивая мой вес.
— Так ты на самом деле видел Джейн на качелях?
— Да, — подтвердил я. — А еще позже я видел ее еще раз.
Он молчал довольно долго, погруженный в мысль. На улице было холодно. Джордж наконец протер нос рукавом. Я спокойно стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на него.
Наконец он выдавил:
— Кейт Рид не поверил тебе. Но Кейт никому и не верит, если речь идет о духах.
— А ты мне веришь?
Джордж озабоченно поддакнул.
— Потому что ты сам видел духа, ведь так? — спросил я. У меня вообще не было в этом уверенности,
— Я, гммм… я слышал голос моего брата, Уилфа, — выдавил он хриплым голосом.
— Ты и видел его также или только слышал?
Джордж опустил голову и уставил глаза в землю. Потом он поднял голову и сказал:
— Войди внутрь. Кое-что тебе покажу.
Я вошел за ним в дом. Когда я закрывал за собой дверь, далеко над океаном раздалось первое ворчание бури и неожиданный порыв ветра захлопал садовой калиткой. Джордж провел меня в гостиную, подошел к темному дубовому столу, стоявшему рядом с камином, открыл его и начал копаться внутри. Наконец он вытащил большую фотографию, оправленную в рамку, и подал ее мне так торжественно, как будто вручал почетный диплом.
Я внимательно осмотрел фотографию, даже проверил, что на ее обороте. Это был черно-белый снимок, представляющий автостраду на фоне деревьев. Окрестности были мне знакомы. На обочине дороги стоял автомобиль. Это и все. Наиболее неинтересный фотоснимок, который я видел в жизни.
— Ну и что? — бросил я. — Я не очень понимаю, что я здесь должен видеть.
Джордж снял очки и сунул их в футляр.
— Найди моего брата, — ответил он, указывая на фотографию.
Я напряг зрение.
— Я не вижу его. Здесь же никого нет.
— Вот именно буркнул Джордж. — На этой фотографии был мой брат, он стоял перед объективом. Потом, две или три недели назад, я замечал, что он понемногу отодвигается, на каких-то шесть или семь футов, но он все еще стоит. Вначале я не обратил на это внимание, я думал, что у меня уже старческий склероз. Но через неделю он исчез за поворотом дороги. Потому-то я и снял эту фотографию со стены. Мой брат ушел с этой фотографии, вот и все. Не знаю, ни как он это сделал, ни почему он это сделал.
Я отдал ему фотографию.
— То же самое творится и с моими фотографиями Джейн, — сказал я. — Они изменяются. Они выглядят почти так, как и раньше, но не совсем.
— Как ты думаешь, что это значит? — спросил меня Джордж. Он резко схватил меня за руку и посмотрел прямо мне в лицо. — Думаешь, что это чары?
— В определенном смысле, — ответил я. — Мне очень трудно это объяснить. Но пара человек из Музея Пибоди исследует это дело. Может, они найдут способ, чтобы обеспечить покой твоему брату. И Джейн. И всем другим духам, которые посещают Гранитхед. По крайней мере, я надеюсь, что это им удастся.
Джордж опять надел очки.
— Я слышал плач Уилфа, — сказал он, всматриваясь с грустью в пустую дорогу, изображенную на фотографии. — Ночь за ночью я слышал его плач в комнате для гостей на втором этаже. Там никого не было, во всяком случае, я никого не видел. Но я слышал этот ужасный, отчаянный плач и рыдания без конца. Я даже не могу выразить, как это все меня потрясло, Джон.
Я сжал его руку успокаивающим жестом.
— Не переживай так, Джордж. Ты наверно думаешь, что Уилф несчастен, но ты можешь и ошибаться. Может, ты принимаешь только самую грустную часть его посмертного существования. Может, личность человека после смерти распадается на части, и где-то там может существовать счастливый Уилф, не только этот грустный.