Прокурор идет ва-банк
Шрифт:
Выдернув пачку купюр и пистолет, Валера ногой столкнул тело Цвяха в пропасть.
Переводя дыхание, сказал напоследок:
— Иди, Цвях! Они тебе там все равно не понадобятся. Там — коммунизм!..
Оболенцев сидел за столом в номере гостиницы цирка и, подперев голову руками, напряженно всматривался в экран телевизора, где в очередной раз показывали похороны Брежнева. Припухшие от усталости веки его слегка подрагивали.
Наступил кульминационный момент: люди в черных куртках опускали
— И ад забрал его! — тихо сказал Оболенцев.
Могилу засыпали так быстро, как будто боялись, что покойник оживет и вылезет из нее. Тут же ее завалили венками, а экран телевизора уже показывал крупным планом лица убитых горем родственников и соратников.
У Оболенцева было почему-то очень тревожно на душе.
«Не от скорби же по усопшему?» — подумал он, пытаясь прогнать тревожное предчувствие.
Он ждал телефонного звонка от Ярыгина или прихода его самого.
Но дождался лишь сообщения о гибели друга…
На следующий день Оболенцев улетел в Москву, сопровождая цинковый гроб с останками Ярыгина. Погрузив гроб в трюм самолета, Оболенцев пошел к трапу, где уже шла посадка.
К первому трапу Ту-154 лихо подкатил милицейский «уазик». Задняя стенка-дверца его открылась, и из салона машины вылез сначала милиционер, а затем Борзов. Он был пристегнут к милиционеру наручниками.
В череде людей, подходивших ко второму трапу самолета, Оболенцев узнал солистку варьете Наталью. Она была вместе с мужем-французом.
Увидев Борзова, она окликнула его:
— Петр Григорьевич!
Борзов повернул голову и обжег ее полным ненависти взглядом.
— Тоже в Париж? — игриво воскликнула она. — Бон шанс!
Поднимаясь по ступенькам, она помахала ему рукой и громко запела «Марсельезу».
Борзов, в сопровождении двух людей в штатском поднявшийся на борт самолета, обернулся. Он встретился взглядом с Оболенцевым. Оба знали, что главная встреча у них впереди…
Учитывая существующие реалии…
В Москве Оболенцев попросил у Кондаурова три дня отпуска, которые тот дал ему не раздумывая. Дни пролетели как страшный сон и кончились прощальным салютом и горстью земли, брошенной им на гроб друга.
Оболенцев договорился, что с Борзовым и компанией пока работать не будет. Допросы проведут Розанов и Нор. При необходимости подключаться к ним станет и сам Кондауров. Оболенцев был на грани нервного срыва и боялся не столько лишних раздражителей, сколько того, что его раздраженность может навредить делу. Александр Петрович это хорошо понимал и всячески старался оградить следователя
Но Оболенцев все равно каждый день допоздна выслушивал доклады членов бригады о проделанной за день работе, перечитывал протоколы и наставлял, что следует завтра сделать, что выяснить и чего добиться.
Когда боль в душе немного улеглась и он почувствовал в себе уверенность, Оболенцев вызвал на допрос Борзова.
Того неоднократно доставляли в Благовещенский переулок, в следственную часть прокуратуры Союза ССР, и он был несколько удивлен тем, что в этот раз его повели на второй этаж в правое крыло здания.
Однако, зайдя в кабинет к Оболенцеву, он нисколько не растерялся. За это время Борзов сумел адаптироваться к обстановке.
Он без суеты сел на предложенный стул и, откинувшись на спинку, равнодушно посмотрел на Оболенцева.
Перелистав еще раз материалы дела, Оболенцев спросил:
— На очной ставке с Юрпаловым вы признали получение продуктовых наборов на сумму…
— Я признал? — удивленно перебил Борзов. — Чушь какая-то.
Оболенцев протянул Борзову лист протокола очной ставки.
— Вот ваша подпись на протоколе!
Борзов посмотрел на протокол, на свою подпись и сказал:
— Ну и что в этом такого? Плохо себя чувствовал, вот и расписался, чтобы прекратить пытку!
— Тогда скажите, — спокойно продолжил Оболенцев, — с какой целью вы за месяц до ареста сняли со сберкнижки пятьдесят три тысячи?
— Снял со сберкнижки? — слегка растерялся Борзов. — A-а… Дочку замуж выдавал. Сами понимаете, на свадьбу.
— Значит, на свадьбу? — усмехнулся Оболенцев. — И что, все потратили?
— Почему же, часть положил в сейф на работе!
— Вот протокол обыска в вашем кабинете! — Оболенцев протянул Борзову бланк протокола. — Как видите, денег там не было!
— Тогда вам лучше знать, где они!.. — с издевкой произнес Борзов.
— Ну хорошо! — поморщился Оболенцев от такой наглости. — Но как вам, Петр Григорьевич, все же удалось скопить за три года такую сумму?
— Очень просто — вел правильный образ жизни! И во всем себе с женой отказывал! — с пафосом произнес он.
— Это мы уже слыхали. — Оболенцев даже не улыбнулся, услышав такое. Он спокойно раскрыл папку с делом, перелистал материалы и сказал: — Долголаптев, директор магазина «Алмаз», показал: прошлой зимой секретарь горкома Борзов купил гарнитур Московской экспериментальной фабрики, серьги и кольцо, бриллианты с изумрудом за… — Он сделал паузу. — Что вы на это скажете?
Борзов широко раскрыл глаза, но тут же приложил пальцы к вискам.
— Голова разболелась! — заявил он, скривив лицо. — И еще эта музыка…