Прокурор по вызову
Шрифт:
– Вроде того.
– Турецкий усмехнулся. – А вторую?
– Заходила несколько раз.
– Как часто, с кем, когда в последний раз?
– Не помню. – Официант закатил глаза, наморщил лоб, и прищелкнул языком: – Нет. Крутая телка, потому и узнал. Хотя, по-моему, шлюха. Как-то раз отстегнула пятьдесят баксов чаевых. Нет, больше ничего припомнить не могу.
– А кто может?
– Ну поспрашивайте у швейцара там, у оркестра… Не знаю.
– Понятно. – Турецкий отпустил официанта и, когда тот отошел, произнес вслух, обращаясь скорее
Меркулов действительно все узнал:
– Ольга Борц, следователь Тверской межрайонной прокуратуры, записывай телефон и адрес. И еще могу тебя обрадовать: только что говорил с нашим новым и. о. Дело по проверке фактов, изложенных в речи Замятина, в части, касающейся швейцарских счетов президента и сотрудников президентской администрации, решено передать сам догадываешься кому. Так что завтра вылетаешь в Швейцарию, вопрос уже практически согласован.
– Что значит завтра?! – закричал в трубку Турецкий, не обращая внимания на окружающих. – Можно подумать, Швейцария куда-то денется до послезавтра. Мне нужно разобраться в новом деле.
– Дело возбуждаю я по фактам и передаю тебе. Ты объединяешь его с тем, что в твоем производстве. Материалов пока тоже никаких нет. Встретишься с представителями швейцарской Генпрокуратуры, они вручат тебе материалы, тогда ты и разберешься в новом деле.
– Проходите, будем пить чай. – Борц, предупрежденная Турецким о визите, встретила их с Ильиным в своей квартире во всеоружии: приоделась, накрасилась и даже выставила в прихожую две пары мужских тапочек.
Ильин расплылся в улыбке и начал произносить витиеватое приветствие, протискиваясь мимо застывшего в дверях Турецкого, но последний поймал его за локоть и оттеснил назад.
– Узнаёте эту женщину? – Турецкий сунул Борц фотографию под самый нос.
– Это Яна Кузнецова, моя школьная подруга. Мы шесть или семь лет не виделись, а неделю назад встретились в ресторане.
– Где она живет, знаете?
– Да, на Симоновском валу.
– А вторую женщину узнаёте?
– Нет. А-а-а! Это та, что с Замятиным по телевизору трахалась?!
– Пошли! – скомандовал Турецкий Ильину и, повернувшись к Борц, добавил: – Надеюсь вас не нужно предупреждать. Никому ни слова.
– Господи, да вся страна видела!
– И тем не менее! – Не пожелав вступать в долгие объяснения, Турецкий буркнул: – До свидания, – и сбежал по лестнице.
Кузнецова долго не открывала, минут десять, не меньше, но Турецкий, слыша в глубине квартиры шум, продолжал настойчиво звонить. Наконец шум переместился в прихожую.
– Ресторан «Россини», прошлое воскресенье, – напомнил он громко и, приблизившись к глазку вплотную, натужно улыбнулся.
Дверь открылась. Она узнала Турецкого, выключила миниатюрный пылесос и улыбнулась в ответ:
– Проходите!
– Искать – моя профессия, мадам, – сказал Турецкий утробным голосом, высоко подняв брови. Импровизация оказалась удачной.
– Инспектор Трэнтон, – в тон ему ответила Кузнецова.
– Вот именно! Старший следователь по особо важным делам Турецкий, Генеральная прокуратура. Меня интересуют три маленьких вопроса. Кто сдал киллеру адрес Калашниковой в Воскресенске, личность самого киллера, а также личность коллеги Калашниковой, работавшей с ней в паре тридцатого марта в клубе «Ирбис». Телерепортаж об этом вы, надеюсь, видели.
Увидев, что Кузнецова изменилась в лице, Ильин быстро захлопнул дверь и, крепко взяв ее за руки, предупредил:
– Без глупостей.
– Хорошо, хорошо, отпустите! – Кузнецова прошла в комнату плюхнулась на диван размером с половину футбольного поля и закурила, глубоко запрокинув голову и выпуская дым причудливыми кольцами.
– Очень красиво, – нетерпеливо заметил Турецкий, подождав до половины сигареты, – я бы даже сказал, очень сексуально. Но мы торопимся. И вам я посоветовал бы поторопиться с ответами.
– Про Светкину воскресенскую квартиру в первый раз слышу, – быстро заговорила Кузнецова. – Как ее убили? Хоть не мучили? Она страшно боли боялась…
– Нет, снайпер работал. Продолжайте.
– В «Ирбисе» они с Русей Лагуш трудились, меня не брали. – Она усмехнулась невесело и раздавила окурок в пепельнице с таким выражением, как будто свернула голову мелкому зверьку. – Конкуренции опасались… Ну и слава богу! Как показали их по телику – они первым делом перегрызлись, а потом ударились в бега. Светка куда как умнее была – и то не убереглась. А Руся заявилась наверняка к тетке и заперлась в чулане, думает, никто ее там не найдет!
– А где ее тетка живет?
– Здесь, в соседнем доме.
– Хорошо, последний вопрос, – Турецкий перешел почти на приятельский тон, – кто был с ними тридцатого, кроме Замятина? Кто вообще в «Ирбисе» бывал, они вам рассказывали?
– Нет. Тайна фирмы. А может, Шмидт пригрозил им, что почикает, если протреплются.
– А вы знаете Шмидта?
– Что значит «знаю»! Его пол-Москвы знает. Лично мы не представлены.
– А как Калашникова и Лагуш на него вышли?
– Вышли! – Кузнецова фыркнула. – Подцепил их, наверное, однажды. Ну и оценил по достоинству.
– Понятно. Вы свободны завтра в первой половине дня?
– Есть деловые предложения?
– Есть. Подъедете в Генеральную прокуратуру, оформим протокол допроса. А сейчас проводите нас к Лагуш.
– Нет!
– Да. Вы же сами сказали, что она заперлась в чулане, никому не открывает и вообще у нее одна извилина. Вот вы ей мягко, по-женски объясните, что чем подробнее она нам все расскажет, тем живее будет. Можете разобрать пример с Калашниковой для убедительности.