Прокурор по вызову
Шрифт:
– От кого слышали? – Инара поискала взглядом Замятина, но его прижала в углу юная авангардистская поэтесса и самозабвенно читала ему на ухо свои эротические стихи.
– А я бы написал вас. «Девушка, откусывающая банан» – это вам не банальная «Девочка с персиками». Вот мужчине с бананом мне всегда хочется предложить нож и вилку…
– Поклоняетесь Фрейду?
– Нет, я никому не поклоняюсь, но старина Зигмунд во многом прав. Я художник, скорее маляр, а по профессии дворник.
Они застолбили маленький диванчик в углу и болтали о Рублеве, Тарковском и маркизе де Саде. Георгий был такой страшный на вид, что Вовик даже не ревновал. Он пил водку со своим приятелем Ильичевым, который их сюда и привел, потом они поймали американского
– Этот пылкий правовед ваш жених? – поинтересовался Георгий.
– Знакомый, – ответила Инара.
Через два дня она встретила Георгия на улице. И прошла бы мимо, если бы он ее не окликнул. Ничего от хиппи в его внешности не осталось – распахнутая коричневая дубленка, под которой костюм-тройка, галстук, белоснежная рубашка, пушистый мохеровый шарф. Даже лысина прикрыта пыжиковой шапкой.
– Тогда я отдыхал, а сегодня – на работе, – смеясь, объяснил он метаморфозы в своем внешнем облике. – Вы никуда особо не спешите? Хотите, я покажу вам свою мастерскую?
Инара не спешила. Она просто гуляла, прощаясь с Москвой. Вовик оказался не прав, думая, что она, однажды увидев, влюбится в этот город навсегда. Ей хотелось вернуться домой или, может быть, просто оказаться подальше от Замятина.
Георгий усадил Инару в белую «Волгу», и они покатили вдоль Страстного бульвара.
– Вон в том доме живет полусумасшедший старичок, у которого можно достать любой самиздат, – рассказывал Георгий, одной рукой держа руль, а второй оживленно жестикулируя, – а в подвале этого билдинга собираются поэты-авангардисты, а в этом квартале я работаю дворником. Если захотите, я покажу вам настоящее чрево Москвы…
Мастерская Георгия занимала две комнаты в новенькой четырехкомнатном кооперативе в Измайлове. Во всей квартире, кроме двух мольбертов, на одном из которых стояла прикрытая полотном рама, холодильника и дивана не было больше ничего.
– Квартиру купил недавно, еще не успел обустроить, – объяснил Георгий царившее вокруг запустение.
– На зарплату дворника купили? – поинтересовалась Инара.
– У нас в стране у всех равные возможности, – рассмеялся Георгий, – и у дворников в том числе.
В холодильнике было шампанское и немного сыра.
– Выпьем за знакомство? – предложил Георгий.
– Почему бы и нет.
Выпили за знакомство, потом за здоровье, потом за будущее.
– Мои родители живут в маленьком заштатном городишке, – рассказывал Георгий. – И я мог бы там жить, пошел бы инженером на кирпичный завод, зарабатывал бы сто пятьдесят с премией, социалистически соревновался, к пятидесяти получил бы квартиру.
Инара спрашивала себя, зачем он ее пригласил, и думала о том, что, в конце концов, это не имеет значения. Он не бубнил о любви с первого взгляда, не пытался лезть с объятьями и поцелуями, не просил денег и ни разу не произнес слова «перспектива», которое так любил Вовик и все его нынешние знакомые и коллеги по НИИ прокуратуры.
И все– таки зачем? От шампанского слегка кружилась голова, слова Георгия пролетали мимо ушей.
Когда вторая бутылка шампанского закончилась, Георгий не пошел за третьей, а подошел к мольберту и откинул полотно с рамы:
– Нравится?
Инара подошла поближе. Со старой, но прекрасно сохранившейся или свежеотреставрированной иконы на нее смотрели грустные глаза святого Николая. Когда-то она видела точно такую же икону в Пскове или в Новгороде, еще в детстве.
– Нравится.
– А хотите попробовать?
– Попробовать что? – не поняла Инара.
– Попробовать себя в качестве иконописца семнадцатого века.
– Зачем?
– Если вас интересуют идейные соображения, – чтобы овладеть секретами старых мастеров, постичь и донести до их и наших потомков красоту и загадочность древнерусской души, а если материальные – у меня есть покупатель.
Она не ответила ни «да» ни «нет» и на
Месяц она воевала с коммунальными службами, добиваясь ремонта, вяло искала работу и отмахивалась от общественных деятелей. Потом плюнула на все и за три дня написала «Святую Троицу» в манере новгородской школы.
Турецкий. 12 апреля. 8.30
Турецкий, Грязнов и зам министра внутренних дел Рощин сидели в пустом буфете VIP-зала Шереметьева-2. Пили минералку. Грязнов позвонил Турецкому накануне и попытался ангажировать на сегодняшний вечер на какой-то муровский сабантуй, обещая организовать разговор по душам с Арбузовым. Разговаривать с Арбузовым по душам Турецкому откровенно не хотелось, командировка в Швейцарию оказалась как нельзя кстати. Но Грязнов не унимался и сказал, что в таком случае устроит ему обещанную неделю назад встречу с Рощиным, который «за две минуты на пальцах объяснит, какое Замятин дерьмо и с чем его едят». Так уж совпало, что Рощин в этот день тоже летел в загранкомандировку – в Польшу. Его рейс был на час позже. Грязнов уговорил его приехать заранее, и теперь они втроем пили минералку. Их лица были тронуты печатью государственных забот. Привезенный Грязновым коньяк бесполезно прозябал у Турецкого в «дипломате».
– По Русскому резервному банку Замятин фактически развалил следствие, – заявил Рощин после очередного грязновского намека, что неплохо бы перейти к делу. До того он увлекательно рассказывал о нелегальной эмиграции и судьбоносной международной конференции по этой проблеме, на которой он будет представлять Россию.
– Вячеслав Иванович ввел меня в курс.
– Турецкий кивнул солидно и с достоинством. – Но меня интересуют счета сотрудников администрации президента в швейцарских банках.
– Я нарисую схему по Русскому резервному, чтобы вам было проще понять суть дела.
Похоже, он не слушает при разговоре собеседника, если тот не является его прямым начальником, подумал Турецкий. Или просто чувствует себя не в своей тарелке, не знает, как со мной разговаривать. Напустил на себя официоз на всякий случай. Хотя сам я тоже хорош. «Меня интересуют счета сотрудников администрации президента в швейцарских банках» – чушь собачья! Все это понимают – и Рощин в том числе. Кто мне позволит до чего-нибудь докопаться?! Тут нужна международная аудиторская фирма с тысячами сотрудников и незапятнанной репутацией, собирающаяся вращаться в этом бизнесе еще лет сто – двести. Чтобы у нее не было соблазна ради сиюминутной выгоды, даже очень крупной, навсегда свою репутацию похерить. И то! Наверняка не дадут ее проверки однозначного результата. Скажут: нам-то не показали, нас туда не допустили, поэтому мы ничего с уверенностью утверждать не можем, но, возможно, что-то где-то нечисто. Короче, пошло оно все к черту! Положено для порядку слетать в Швейцарию – слетаю. Не на северный полюс, в конце концов, посылают. Что действительно меня интересует, так это кто снимал кино про Замятина. А то один труп, другой, изначальная цель расследования как-то отошла на второй план. А спросят именно за нее. И видимо, достаточно скоро.