Прокурор
Шрифт:
Она не заметила, как вышел Самохин, как он стал возле нее. Услышала лишь его слова:
– Я не сомневался, что вы придете. – Самохин был очень доволен, но Кате он показался странным.
– Да, пришла. Вы же сами пригласили.
– Помню, Катерина Сановна, давайте отойдем в сторонку, а то мы здесь на виду у моих коллег. Вдруг подумают еще чего. Мне от одной такой мысли уже неуютно.
Они
– Вы такая женщина красивая…– Самохин коснулся ее щеки. Катя отстранила его руку.
– Когда я смогу увидеться с Володей?
Самохин ее как будто не слышал и гнул свое:
– Не понимаю, как ваш муж отважился совершить такое тяжкое преступление и оставить вас одну на такой длительный срок, который ему грозит.
– Олег Дмитриевич, я прошу вас… Меня ваши комплименты ставят в неловкое положение.
– Что именно вас смущает?
– Ваша должность. Все-таки вы представитель власти, одеты в служебное… Я не привыкла.
– Извините, – остыл Самохин, – я не сдержан. Работа такая.
– А по-моему, прокурор наоборот должен контролировать свое поведение.
– Юридически вы выразились не совсем правильно.
– Не важно. Мы ведь говорим не об этом. Я еще раз спрашиваю, когда я увижу мужа?
– Хорошо. Раз вам так не терпится, я скажу прямо: чтобы его увидеть, вы должны стать моей на одну ночь. Больше мне ничего не надо.
Катя, постояв с минуту огорошенная, размахнулась и влепила Самохину оплеуху.
– Подонок, – вскрикнула Катя, – как ты смеешь?
– По-моему, я прошу не много, – невозмутимо продолжал Самохин.
– Да кто ты вообще такой, чтоб ставить мне условия? Видеть мужа – мое право, которое не тобой писано и не тебе им распоряжаться!
– А это видела? – Самохин показал Кате машинописный лист с текстом в виде заявления. – Это обращение к Литвинову, но ты получишь его только после того, как выполнишь мою просьбу. Отказаться от моего предложения ты можешь, но тогда я сделаю жизнь твоего мужа в изоляторе невыносимой, так что ты сама прибежишь ко мне за помощью, а он для себя на суде сам будет просить расстрела.
– Негодяй!
– А это уже оскорбление представителя власти, – угрожающе отметил
– Давай, заводи! Это все, что ты только и умеешь – заводить дела да арестовывать без видимых причин! Ты творишь беззаконие, Самохин, ты и все, кто под тобой ходят! Боже мой, неужели ты и от других женщин, подвластных тебе, требуешь того же?
– Требую, а как же? И требовал, и буду требовать! Но они, кто истинно знали, чего хотят, всегда отвечали согласием. Судя же по твоему агрессивному поведению – совсем, кстати, неадекватному на предложение, я допускаю возможность заключить, что ты к судьбе мужа равнодушна.
Катя снова ударила подлеца: на этот раз сумочкой, собравшись с силами, по голове, подставив ему в то же время подножку. Самохин шлёпнулся в лужу, испачкал дорогое пальто. Катя толкнула ногой его в грудь и побежала без оглядки.
Метров через сто она остановилась за углом дома и оттуда стала наблюдать за тем, что Самохин будет делать дальше. Но того уже и след простыл: он давно вылез из лужи и взял такси до дома.
Глава 9
Катя знала, что фактически совершила преступление, но последствия содеянного не пугали ее. Наоборот, ее даже прельщала возможность самой оказаться в тюрьме: раз уж ей не дают видеться с мужем, который в неволе находится по ложному обвинению, то она будет в том же месте, только за содеянное умышленно противоправное деяние.
Дома она открыла шкаф, готовая к тому, что за ней придут и, возможно, сегодня, а значит, надо взять с собой какие-то вещи. И, выбирая их, она вдруг вспомнила, что ведь у Володи на смену там тоже ничего нет. От этой мысли Кате стало горько, она на всякий случай отобрала вещи и для него. А потом позвонила маме.
– Мамочка, здравствуй, это я. Как твои дела, родная? Приятно слышать. Мамуля, ты не могла бы сейчас приехать ко мне? Я понимаю, что уже поздно, но я боюсь сегодня ночевать одна. Я сделала кое-что нехорошее… Нет, мама, ты не пугайся, это не так страшно, просто случилась нехорошая история. Я просто одному властному человеку дала сдачи. Мам, я тебе потом все расскажу, договорились? Ну все, мам, жду.
Конец ознакомительного фрагмента.