Прокурор
Шрифт:
"Господи, - мелькнуло у нее в голове, - может быть, вот так и обо мне говорят бог знает что".
– Видать, ухажористый, - сказал Коршунов, не заметив ее смущения.
– Да, наверное, умеет, - кивнула следователь.
– А она - из бабочек-однодневок. Прошвырнуться на машине, в ресторане побывать... Вот он и использовал ее в своих целях. Как ни крути, а Щукина объективно соучастница убийства Зубцова.
– Невольная, мне кажется. Умысла-то у нее не было...
– Если говорила нам правду, - задумчиво произнесла Гранская.
– Чему, признаюсь, я склонна
– Я бы этого Боржанского!..
– вдруг зло произнес старший лейтенант. Такие вот и позорят фронтовиков!
– Не говорите, - вздохнула Инга Казимировна.
– Прямо не знаешь после этого, кому и во что верить... Мальчишкой партизанил, героем был, а до чего теперь докатился? Был бы бездарь, а то ведь бог его талантом наградил...
– Нашел кого награждать! Гад Боржанский - и больше ничего!
– не мог успокоиться инспектор.
– Будет вам, Юрий Александрович, - успокаивала его Инга Казимировна.
– Поберегите нервы.
* * *
Когда машина, доставившая Флору Баринову из "Зеленого берега", остановилась у фабричных ворот, подъехал на велосипеде и Боржанский. Пока охранник возился с запором, они успели перекинуться несколькими фразами.
– Закаляете здоровье?
– улыбнулась девушка.
– Здоровье никому не вредит, - ответил Герман Васильевич.
– Эту штуку, - показал он на велосипед, - я предпочитаю бегу трусцой. Сон теперь, как у младенца, давление - любой спортсмен позавидует. И все остальное в идеальной норме. Уверяю вас, велосипед - транспорт будущего.
Ворота открылись, и они въехали на территорию.
Журналистку уже поджидала секретарь директора и попросила срочно зайти к Фадею Борисовичу.
– Разрешите представить вам, - торжественно произнес Заремба после, приветствия, - наш передовик, зачинатель замечательного движения. Сам Алексей Романович Козолуп!
Флоре подал руку несколько растерянный от такой торжественности молодой приятный мужчина лет тридцати.
– Баринова, - сказала девушка, разглядывая его.
Козолуп был одет по моде - в вельветовых джинсах, в туфлях на высоком скошенном каблуке и с узкими носами, отделанными металлической полоской. На руке у него болталась на цепочке пластинка с какой-то гравировкой такие теперь носит молодежь.
– Ну что вы, Фадей Борисович, - сказал шофер-экспедитор.
– Прямо в краску вогнали. Словно я космонавт или альпинист, покоривший Эверест...
– Не скромничай, Леша, - похлопал его по плечу директор. Скромность, брат, не всегда к месту... Понимаете, Флора Юрьевна, он первый стал работать на фабрике по принципу: товар, минуя базы и склады, - на прилавок магазина!
– Что же вы до сих пор скрывали его от меня?
– спросила тележурналистка, включая свой магнитофон.
– Он только вчера вечером вернулся из рейса, - пояснил директор. Эх, Флора Юрьевна! Нам бы пяток таких молодцов да специализированных машин еще штуки три -
– Постараемся предоставить эту силу в ваше распоряжение, - улыбнулась Баринова.
– Вы что, возите продукцию фабрики в другие города?
– обратилась она к Козолупу.
– В Таганрог, Жданов, Ростов, - стал перечислять шофер.
– Думаем расширять географию, - прервал его Заремба.
– Надо только, чтобы вышестоящее начальство помогло нам с автосредствами и штатами. Пресса, между прочим, уже заинтересовалась козолуповским движением.
Фадей Борисович взял со своего стола журнал "Прикладное искусство", нашел нужную страницу и протянул Бариновой.
– Вот, - ткнул он пальцем.
– Статья о нашей фабрике.
Статья была иллюстрирована несколькими фотографиями. Одна из них изображала группу людей на фоне фонтана "Дружба народов" на ВДНХ. Баринова узнала несколько человек, с которыми уже успела познакомиться в ходе подготовки к передаче. Козолуп скромно стоял крайним.
– Разрешите позаимствовать?
– попросила Баринова.
– На время. Я использую это в передаче.
– Ради бога!
– ответил Заремба.
– Там, кстати, есть цифры, отдельные показатели, которые вам пригодятся... Ну, я думаю, товарищу Козолупу и представителю телевидения будет о чем побеседовать, так что не смею задерживать.
Баринова и шофер-экспедитор вышли во двор и устроились в виноградной беседке.
– Расскажите о себе, - попросила журналистка, подставляя поближе микрофон.
– Женат. Играю на гитаре. Участвую в художественной самодеятельности, пишу стихи. Увлекаюсь водными лыжами... Исчерпывающе?
– Козолуп улыбнулся, обнажив два ряда ослепительно белых зубов.
– Я серьезно, - несколько обиделась журналистка.
– Ну как можно рассказывать о себе?
– продолжал улыбаться Козолуп. Хвалить - не скромно, ругать не хочется... Уж лучше задавайте вопросы.
– Хорошо... О вашем движении. Как вы пришли к нему, товарищ Козолуп?
– Прошу, зовите меня просто Алексеем. Без официальщины. Она как-то сковывает, замораживает... А насчет движения...
Но рассказать о движении шофер-экспедитор не успел. Возле них, словно из-под земли, появился Боржанский.
– Простите, Флора Юрьевна, но я вынужден похитить у вас собеседника, - сказал он.
– В силу, так сказать, производственной необходимости.
– Надеюсь, не навсегда?
– шутливо спросила журналистка.
– Разумеется, - кивнул Боржанский.
– Я вас найду, когда освобожусь, - пообещал Козолуп, поднимаясь со скамейки.
Однако они не встретились. Флора узнала, что Козолуп срочно отбыл в очередной междугородный рейс.
К середине дня у Флоры разболелась голова, слегка знобило. Вчера вечером она искупалась в море, хотя было ветрено и прохладно. Флора решила поехать в свой коттедж, полежать, выпить аспирин. И, никому ничего не сказав, отправилась в "Зеленый берег" автобусом, который вез туда белье из городской прачечной.