Прокурор
Шрифт:
– Конечно, слушаю! Говори.
– Потом мы очутились в роще. Обнимались.
– Признаюсь, Захар, словам Белоус я поверил бы не очень-то, но...
И Владимир Харитонович протянул Измайлову фотографию, которую с трудом выпросил у Марины Антоновны.
Захар Петрович посмотрел на снимок, затем, вопросительно, на собеседника.
– Ее первая дочь... Альбина, - прокомментировал Авдеев.
– Господи!
– вырвалось у Измайлова.
– Вылитый Володька!
Он так же, как в свое время Авдеев,
– Ты веришь, что я не знал?
– спросил Измайлов.
– Веришь?
– Почему я не должен верить?
– пожал плечами Авдеев.
– Почему же она не сообщила мне тогда? Я бы женился на ней, даю честное слово!
– Она написала тебе. До востребования. Но письмо пришло обратно.
Измайлов задумался.
– Да, да, - проговорил он растерянно.
– Помню: я попросил ее писать в Ковров. Но пробыл там всего две недели, потом нас отправили в Орел... Хорошо, а почему она не отвечала на мои письма?
– Откуда я могу знать? Она об этом ничего не говорила, - ответил Авдеев.
– Ну а в поезде? Когда мы в прошлом месяце ехали в Рдянск? В конце концов, у себя на квартире? Почему она не сказала мне о дочери?
– словно сам с собой рассуждал Захар Петрович.
– Ведь не кто-нибудь, а дочь! И внук! Это же... Это же...
– Он задохнулся, не находя слов.
Наступило долгое молчание. Нарушил его Авдеев:
– Вот так, Захар.
– Послушай, - глухо откликнулся Измайлов, - как же теперь, а?
Владимир Харитонович опять пожал плечами.
– Это уж что сердце подскажет. Сам знаешь, юридически доказать никто ничего не сможет...
– При чем тут какие-то доказательства!
– воскликнул Измайлов.
– Жить двадцать пять лет и не знать, что у тебя есть дочь... Может, я ей нужен!.. Дай мне адрес общежития. Я должен найти Альбину!
– А может, лучше, чтобы дочь не знала?
– Вот об этом я и хочу поговорить с Мариной. Прошу.
Авдеев покачал головой, затем написал на бумажке адрес общежития медицинского училища и без слов протянул Измайлову.
* * *
Гранская вернулась из Южноморска в тот день, когда Измайлов выехал в Рдянск. Ей только передали в прокуратуре, что он после выступления в суде тут же отправился в областной центр.
Следователь связалась с Коршуновым и попросила зайти. Он примчался в прокуратуру.
– Какой улов?
– нетерпеливо спросил старший лейтенант.
– Небогатый, - призналась Инга Казимировна.
– Но поразмышлять есть над чем.
– Жену Марчука допросили?
– Допросили, - протянула Гранская.
– Поймала ее на второй день. Весьма кокетливая особа...
– Хороша собой?
– Смотря на чей вкус. Пышненькая и глупенькая. Кажется, имеет романы на стороне. Я говорила с соседкой, пока ее дожидалась во дворе. Болтливая
– А что она говорит о муже?
– Ой, умора!
– засмеялась Гранская.
– Я говорю: его разыскивает милиция. Она округлила свои накрашенные глазки и заявляет: "Вы ошиблись, Григорий Пантелеевич ответственный работник на фабрике..." Неподражаемо. Это надо было видеть! Честное слово, я думала, такие экземпляры встречаются только в сатирических книгах...
– Двадцать третьего и двадцать четвертого июня Марчук был у себя дома?
– не выдержал старший лейтенант.
– Жена утверждает, что был. Приехал якобы в воскресенье двадцать третьего из командировки. Она сделала ему ванну с французским шампунем, подала кофе. Потом они ужинали салями...
– Значит, ошибочка, - задумчиво сказал Юрий Александрович, думая о чем-то своем.
– Алиби...
– Алиби?
– усмехнулась Инга Казимировна. И серьезно заметила: - Я не очень уверена в правдивости ее показаний.
– Почему?
– встрепенулся инспектор.
– Не зря же я вам так долго рассказывала, что это за птица...
– А-а, - виновато улыбнулся Коршунов.
– Ну да, в голове ветер, не знает, в какую сторону дуть...
– Вот именно! Она все пыталась выяснить у меня, какой эстрадный ансамбль гастролировал в Южноморске двадцать третьего июня, то есть в воскресенье... По-моему, так она различает дни - на какой концерт ходила, в каком ресторане гуляла... Короче, доверять ей на сто процентов нельзя.
– А на фабрике?
– Тоже непонятная петрушка. Марчука за глаза называют "блуждающий форвард, которого не видно". Но есть показания начальника экспериментального цеха Анегина. Евгения, между прочим...
– Гранская посмотрела на Коршунова, тот только едва улыбнулся, потому что, вероятно, внимательно ловил каждое слово следователя.
– Он утверждает, что вечером в воскресенье Марчук звонил ему якобы со своей квартиры.
– Это существенно, - заметил старший лейтенант.
– Впрочем, можно ведь звонить по междугородной автоматической связи. И не отличишь, что это из другого города.
– Но между Зорянском и Южноморском такой связи нет, - возразила Инга Казимировна.
– Зато в Рдянске есть. А от Рдянска к нам - часа три на "Жигулях".
– Проверьте.
– Это уж непременно... Больше никто не мог подтвердить присутствие Марчука в Южноморске в воскресенье?
– Я таких не нашла.
Гранской показалось, что настроение у инспектора изменилось. И она спросила:
– Что скажете вы?
– Понимаете, Инга Казимировна, мы нашли человека, который, возможно, видел Марчука и его машину поздно вечером двадцать третьего июня.