Прокурорские рассказы

Ковалев Валерий Викторович

Как впоследствии выяснилось, Алеша, вылил весь самогон в подпол, находившийся под летней кухней, а лещей сжег в еще горевшей печке.

Шустрый оказался мальчик. Под стать бабушке.

Мазурики

– Записал, – сказал дежурный ГОВД майор Хорунжий. – Щас высылаю опергруппу.

После чего положил ручку на журнал, прервал вызов и набрал домашний номер телефона дежурного следователя прокуратуры.

– Слушаю, –

ответил через серию длинных гудков, сонный голос.

– У нас труп, Евгений Александрович.

– Рад слышать,– пробурчал голос. – Высылайте машину.

Далее майор вщелкнул трубку в пульт и нажал на нем одну из кнопок.

На панели замигал красный огонек, а затем микрофон хрюкнул и прохрипел «слушаю».

– Белоусов ты? – наклонился к нему майор.

– Я.

– У нас очередной жмур. Следователю я уже сообщил. Давай на выезд.

Электронные часы на стене показывали без четверти шесть утра, за окнами алел рассвет, день обещал быть погожим.

Вскоре в дальнем конце коридора хлопнула дверь, послышались шаги и за плексигласом дежурной части появился старший оперуполномоченный угро, капитан Белоусов. В сопровождении эксперта-криминалиста с чемоданчиком и сержанта – водителя.

Белоусов был спортивен и худощав, а еще заочно учился в юридическом институте, повышая профессиональный уровень. Криминалист давно его закончил и учиться больше не хотел, а водитель-сержант недавно пришел из армии.

– Так, что за жмур и куда ехать? – зевая, наклонился к окошку капитан.

– Бабка померла по Макушкина, в доме девять, – поднял на него глаза Хорунжий. – Следователю я уже позвонил. Захватите по дороге.

– Непременно, – ответил Белоусов, и тройка направилась к выходу.

На улице было свежо, пахло акацией с ближайшего парка.

Спустившись с высокого крыльца, группа прошла на служебную, сбоку горотдела стоянку, где блестели росой несколько автомобилей и уселась в зеленый с желтой полосой на борту УАЗ, именуемый в народе «канарейкой».

Потом взревел двигатель, и автомобиль, развернувшись перед зданием, покатил по пустынному проспекту в сторону центра.

На перекрестке, рядом с автовокзалом, где уже стола пара рейсовых «Икарусов» в которые вяло грузились пассажиры, «канарейка» свернула налево, и порулила в сторону нового жилого массива.

Там она остановилась у одной из высоток, с цветущими у подъездов клумбами и приняла на борт старшего следователя городской прокуратуры Острикова.

Он был юристом 3-го класса, что соответствовало лейтенанту, а по складу характера являлся оптимистом.

Здороваться с группой следователь не стал, поскольку за ночь они выполняли третий выезд, а только сказал «трогай Вова», усевшись рядом с водителем.

Сержант, выжав сцепление, врубил скорость, и автомобиль взял курс на нужную улицу.

Она располагалась в десяти минутах езды от новостроек, в старой части города и была застроена двухквартирными, с приусадебными участками, домами. Именовавшимися с учетом архитектуры «финскими».

После войны их возводили находившиеся в плену оккупанты, прочно и добротно.

У третьего по ходу движения строения, со старыми липами у забора, навстречу машине замахала решительного вида тетка. Рядом с ней стоял благообразного вида старик. С палочкой и в летней шляпе.

– Вроде здесь, – сказал водитель, после чего остановил автомобиль, и группа выбралась наружу.

– Здравствуйте. Чего тут у вас? – обратился к женщине Остриков, помахивая в руке папкой.

– Наша соседка, Петровна померла, – испуганно заявила тетка.

– Вон, в той половине (ткнул палкой старик в дальнюю часть дома).

– А когда это случилось?

– Точно не знаю, – пожала женщина плечами. – До этого мы ее два дня не видели, а сегодня утром постучали в дверь – тишина. Никто не открывает.

– Точно, – добавил старик. А еще у нас ночью собака выла.

– Эта та Петровна что, живет сама? – поинтересовался Белоусов.

– Ну да, мужа схоронила лет пять назад, а сын работает на приисках, в Магадане.

– А у нее во дворе собака есть?

– Нету.

Вслед за этим группа во главе со следователем (соседи сзади) пошагала ко второй половине дома. Громко хлопнула калитка.

Пройдя по бетонной, с выбоинами дорожке, затененной садовыми деревьями, все подошли к невысокому крыльцу веранды, Остриков шагнул на него и постучал костяшками пальцев в дверь.

Ответом, как и ожидалось, была тишина. Все переглянулись.

Постучал еще раз, сильнее. Никакого эффекта.

– Щас посмотрю в окна, – сказал Белоусов и направился по травке к первому, за углом веранды.

Там он прижался лбом к стеклу и с минуту понаблюдав, сообщил, – вижу бабку. Сидит в дальнем конце комнаты в кресле. Точно неживая.

Конец ознакомительного фрагмента.