Пролегомены к будущей ядерной войне. Повесть
Шрифт:
Знаешь, Мотя, – помолчав немного, добавил Игорь, – я не думаю, что он – вор. Я думаю, что он ученый какой-то, который от группы своей отстал.
– А что? Вполне, – произнес все так же задумчиво Матвей, – отстал или случилось чего с его сопровождением. Вряд ли бы он один ходить стал. По правде сказать (Матвей мрачно посмотрел на возвышавшийся над лесом головач), поисследовать тут и впрямь есть что, вот только никаких ученых и экспедиций с самого начала Войны я тут не видел и не слышал ничего о них.
– А знаешь, что еще странно? – с тревогой в голосе спросил Игорь.
– Догадываюсь, – кивнул Матвей, – Вы у него ни
– Именно! Ни одного цветка, даже давно завядшего. Ну как так можно? Предположим, с праведниками ему повезло. Либо не наткнулся, либо отстрелялся, но мимо стариков-то он как без цветов прошел?
– Ладно, – резюмировал Матвей, – тащи-ка его вещи сюда, пора его будить, голубчика, да потолковать с ним.
Он решительно спустился в землянку и внимательно оглядел лежащего на старом матраце в дальнем ее конце человека. Тот явно приходил в себя.
Николай (так звали человека) постепенно выплывал из глубин тревожного забытья, в которое он, будучи полностью обессиленным, не помнил, как провалился. Сил было еще мало, справа ему в глаза бил неприятный свет, от которого хотелось спрятаться, и он снова начал погружаться в сон. Однако реальность удержала его частым дыханием, облизыванием его носа влажным и шершавым языком и взглядом огромных темно-карих глаз, родных глаз.
– Герда, – прошептал он, – родная моя, хорошая. С трудом подняв руку, он начал гладить собаку по холке – та радостно заскулила и еще сильнее прижалась к нему черным мокрым носом. Герда не давала ему утонуть в новом забытьи. Постепенно сумрак вокруг стал проясняться. Николай стал различать контуры предметов, и, наконец, осознал, что источником света было какое-то убогое подобие дверного проема.
Приподнявшись на локтях, он вгляделся – рядом с проемом кто-то был, он разглядел силуэт высокого человека.
– Где я? – прошептал Николай.
Человек молчал, но чуть наклонил голову, не спуская с него глаз, видимо, раздумывая, отвечать или нет. Собака с любопытством смотрела на него, виляя хвостом. Николай повторил вопрос погромче.
– Ты в Саблино, в саблинской общине! – негромко произнес Матвей, наконец, – а скажи ка друг, кто ты такой и что ты у нас забыл?
«Саблино» – это слово разлилось внутри Николая теплым и радостным чувством. Он все-таки добрался.
– Я жду, – ледяным тоном произнес человек.
– Я… Я… как бы это сказать, – запинаясь, начал Николай, – я вообще-то… ну как сказать, я инженер-химик и мы, я тут…
– Мы? – уточнил человек.
Ну да… мы. Тут просто так не объяснишь, извините, пожалуйста, я все еще без сил. Скажите, пожалуйста, Вы знаете, где здесь находится Институт химической физики? Институт имени Марковникова?
– Институт химической физики… – Матвей уже давным-давно не слышал этого словосочетания. Хотя, конечно до войны все местные знали, что неподалеку от Саблино, посреди лесного массива находится закрытое заведение, целый научный городок – морковка, как они называли его промеж себя. После ядерных ударов по Москве институт эвакуировали, а до персонала, кто в нем остался довольно быстро добрались старики – как рассказали Матвею саблинцы, когда он вернулся в поселок, чудом уцелев в бункере. Территория института и то, что там находилось, саблинцам были неинтересны. Возможно, там ошивались старики, да периодически наведывались сумасшедшие праведники.
– Ну был тут такой, – ответил, немного помолчав
Глаза собеседника буквально вспыхнули огнем. Сделав усилие, он сел. Тотчас, собака тут же лизнула его по щеке.
_ – Вы сможете меня туда… меня, кстати, Николаем зовут, – начал он, -, понимаете, в общем, задание у нас, у меня, мне бы передохнуть, а потом с вами в институт попасть. Я не смогу один – поможете?
Матвей недоуменно смотрел на него. Сзади послышался шум, в землянку ввалился Игорь, держа в руках огромный рюкзак Николая.
– Вот что, Коля, – не оборачиваясь на Игоря, произнес Матвей, – давай ка ты для начала нам расскажешь, как ты тут очутился, откуда пришел с такой едой и объяснишь подробно, что это за штуки ты с собой носишь.
– Вы ничего не повредили? – испуганно спросил Николай.
– Нормально все с твоим барахлом! – сердито сказал Игорь.
– Отвечать собираешься? – спросил Матвей.
– Ой, простите меня, пожалуйста, просто за последние несколько дней я уж совсем измотался. И огромное Вам спасибо, что помогли мне, спасли меня. Без вас погибли бы мы оба с моей Гердой.
Парень говорил искренне. Матвей это чувствовал, но постепенно в нем росло раздражение – на свой вопрос ответа он не получал. С шумным вздохом он сложил руки на груди.
– Я, я…. – Николай явно подбирал слова, – если вкратце, мы теперь вроде понимаем, как победить стариков. Как сделать, чтобы они исчезли, наконец, все.
– Чего? – удивленно спросил Матвей.
– Ну я, мы, в смысле институт есть один закрытый в Екатеринбурге, я там работал и жил, – заговорил парень, – мы выяснили недавно, как их можно устранить. А теперь мне уже в ваш институт нужно. Только без вас я не справлюсь, я пока шел несколько раз чуть не погиб.
Игорь недоуменно посмотрел на Матвея. Тот не сводил глаз с гостя и его собаки.
– Там, понимаете, хранится, как бы сказать… вещество одно. Особое вещество. Нигде больше в России, а, возможно, и в мире его больше нет. Но оно крайне важно, сейчас, возможно, это самый важный и ценный предмет на планете. Только с ним можно победить стариков. Там в моем рюкзаке, Вы, наверное, уже нашли, есть аппарат. Этот аппарат… – Николай стал отчаянно жестикулировать, пытаясь подобрать слова, – это излучатель, он – как бы оружие против них. Не совсем правильное слово, но считайте, что это оружие. Так вот, чтобы оно работало и нужно это вещество. Мы во время экспериментов в Екатеринбурге израсходовали все его наши запасы. То, что находится в вашем Институте – это последние образцы, но их хватит… должно хватить. Не считая, конечно, того, что у меня в рюкзаке лежит. Мы когда вылетали из Екатеринбурга взяли то, что осталось от экспериментов, двенадцать капсул, одной на два залпа хватает, но пять я уже израсходовал, пока к вам шел, на стариков истратил. Боюсь, остальное потратим, пока с вами до Института дойдем.
– Ну да. Истратил ты на стариков! – язвительно прошипел внутренний голос Николая. – Да ты же в обделавшееся от страха животное превратился, после того как вертолет рухнул и таким все эти дни и оставался. Из вертолета выбрался, и припустил, никому больше не помог, хотя крики слышал, только собаку вытащил. И потом в лесу от каждой тени шарахался. На стариков ты, мой хороший, от силы одну капсулу потратил, а остальное по теням, да по кустам. Ведь собака же ведь даже не лаяла, когда ты палил.