Пролив в огне
Шрифт:
И вот как-то утром вызвал меня по телефону контр-адмирал:
— Зайди, комиссар, ко мне. Есть неотложное дело.
Я накинул шинель и побежал под мокрым декабрьским снегом к командиру.
Фролов, видно, тоже только что вошел с улицы — с его черного кожаного реглана стекала на пол вода.
— Ты где собираешься находиться на десанте? — спросил Александр Сергеевич, пожимая мне руку. — Я думаю разместить свой КП на борту «охотника», в проливе.
— Я тоже буду там, — ответил я. — Однако, может быть, стоит подумать о другом варианте КП? Ведь на «МО-4» радиосредств связи недостаточно. А если часть из них выйдет из строя? Как быть тогда? Не лучше ли периодически выходить в пролив на торпедном катере к местам высадки?
— Как хочешь! На
Больше о КП речи не было. Но вскоре начальник штаба Черноморского флота контр-адмирал И. Д. Елисеев шифровкой сообщил о решении командующего флотом вице-адмирала Ф. С. Октябрьского: «Командный пункт командира высадки десанта, оборудованный всеми видами связи, иметь на берегу в Тамани...»
Командиру базы пришлось изменить свое решение. Для непосредственного руководства первым броском ударной группы в Камыш-Бурун, а также для контроля и общего руководства высадкой всего десанта в том районе пролива на катере «МО» будут находиться начальник штаба базы и начальник политотдела. Генерал-лейтенант В. Н. Львов, командующий десантом, утвердил это дополнение к общему плану операции.
А пока что я продолжал объезд частей и кораблей базы. Со старшим инструктором политотдела по партработе Г. А. Ярцевым мы отправились в 8-й отдельный стрелковый батальон, все четыре роты которого несли караульную службу и обеспечивали сухопутную оборону базы. Командир батальона майор А. Ф. Киба, недавно окончивший высшие курсы «Выстрел», хороший строевик, оглушил нас командой [24] «Смирно!» и своим зычным голосом бодро доложил о положении дел в батальоне. Хорошее впечатление произвел комиссар батальона Д. В. Поляков. Помогая командиру преодолевать некоторые недостатки в командовании батальоном, Поляков сумел хорошо организовать политработу и подготовить бойцов к выполнению предстоящей задачи.
Вскоре мы с Г. А. Ярцевым познакомились с 1-й ротой (командир — лейтенант Н. Суходольский, политрук — Бобровников), которая шла в десант, подробно поинтересовались партполитработой, людьми, их настроением. Красноармейцы, в большинстве кадровые военнослужащие, в прошлом рыбаки Приазовья, рвались в бой за освобождение родных мест.
8-й батальон участвовал в обороне Керчи в ноябре 1941-го, и у него были свои счеты с врагом. При отступлении на том берегу в окружении осталось около взвода красноармейцев с двумя командирами. По сведениям нашей разведки, они находились с партизанами в Старокарантинских каменоломнях и ждали прихода товарищей по батальону...
Затем я побывал в 354-й отдельной инженерной роте, подчиненной начальнику инженерного отделения базы подполковнику И. А. Смирнову. Он служил в Керченской базе с первых дней. Его отделение обеспечивало базу всеми видами инженерных работ: устройством причалов, подготовкой окопов и проволочных заграждений, минированием подступов к стационарным батареям и т. п. Командовал ротой капитан Н. М. Смирнов, комиссаром роты был старший политрук Е. И. Радечко. Они удачно дополняли друг друга: Н. М. Смирнов был хорошим специалистом и строевиком, а Е. И. Радечко, в прошлом инструктор Одесского обкома ВКП(б), сумел хорошо организовать партийно-политическую работу, вовлекая в нее всех, в том числе и самого командира. Для штурмовых групп десанта рота готовила саперов, а для высаживающихся армейских частей — проводников на местности.
Ну а как же основная сила десанта, его плавсредства — дивизионы катеров КВМБ и мобилизованные рыболовецкие сейнеры (всего свыше 40 единиц), уже сведенные в отряды? Осмотр убедил меня, что наступательный дух овладел не только военными моряками, но и всеми теми, кто обслуживал сейнеры, — временно мобилизованными шкиперами, мотористами, матросами — работниками рыболовецких колхозов. Каждый такой отряд возглавляли переоборудованные [25] из сейнеров сторожевые катера Керченской базы, вооруженные пушками и пулеметами. Все моряки этой своеобразной малотоннажной флотилии,
Позже состоялась встреча с командирами и комиссарами отрядов сторожевых катеров. Мы разговорились с командиром 2-го дивизиона СКА старшим лейтенантом Мацутой, военкомом политруком Никифоровым, командиром 1-го отряда СКА старшим лейтенантом И. Г. Литошенко и военкомом младшим политруком Феклиным. Из беседы стало ясно: моряки военных катеров в полной мере представляют себе стоящие перед ними боевые задачи и не боятся трудностей, неизбежных при высадке. К выступлению готовы.
В течение недели я ознакомился с большинством командиров и комиссаров частей КВМБ. Воинским мастерством многих из них нельзя было не восхищаться. Вот старший политрук К. М. Шевцов, военком зенитного артполка. Все 76-миллиметровые и 85-миллиметровые пушки артполка поставлены на тракторную тягу и действуют побатарейно. Маневрируя по всему Таманскому полуострову, полк прикрывает батареи береговой обороны, порты и населенные пункты, проявляет при этом большую оперативность. Командир полка — опытный флотский зенитчик полковник Перепелица. Работа политаппарата полка (в каждой батарее — комиссар) в связи с постоянным передвижением крайне усложнена. Военком все время в движении, переезжает от батареи к батарее. Он всегда в курсе событий, умело организует работу с бойцами в условиях повседневных боевых действий зенитчиков против вражеской авиации.
В береговой обороне, в 140-м отдельном артдивизионе, комиссаром был старший политрук Олейников, типичный «флотский береговик», прошедший путь от краснофлотца до руководящего политработника. Дюжий и веселый украинец, он сработался с командиром дивизиона майором Б. В. Бекетовым, они даже похожи друг на друга манерой держаться и неугасимым оптимизмом. Оба пользуются большим уважением бойцов.
Нелегкий путь от Измаила до Тамани в составе Дунайской флотилии прошел со службой наблюдения и связи (район СНИС) ее военком старший политрук Д. С. Калинин. [26] Храбрый воин, он любил опасные и ответственные задания и иногда даже опережал начальника района капитана А. Молчанова, хорошего специалиста связиста, в принятии командирских решений. О Калинине мы потом услышали во время десанта.
Обеспечение частей базы всеми видами довольствия и снаряжения лежало на плечах начальника тыла базы полковника А. И. Жукова и военкома, полкового комиссара Б. В. Федяева, участника недавней обороны Одессы. Командование тыла выдвинуло несколько офицеров для участия в десанте в качестве командиров и комендантов судов, и они выполняли боевую задачу успешно, некоторые — даже ценою жизни.
От первого знакомства с кадрами командно-политического состава Керченской базы осталось хорошее впечатление. Окрепла уверенность, что все командиры и политработники сумеют повести за собой личный состав на предстоящий бой с врагом. Я знал также, что рядом со мной, на других ответственных участках десантной операции будут наступать многие мои боевые товарищи по Черноморской эскадре, по Одессе и Севастополю. Командиром высадки десанта на Феодосию был назначен мой недавний командир по крейсеру «Червона Украина» капитан 1 ранга Н. Е. Басистый. На северную же часть Керченского полуострова поведет в бой Азовскую флотилию тоже мой бывший командир по бригаде крейсеров контр-адмирал С. Г. Горшков.
Накануне десанта все 46 единиц высадочных средств, кроме торпедных катеров и сторожевых катеров-охотников, были сведены в 8 отрядов. В основном это были сейнеры, мобилизованные из рыболовецких колхозов, с вольнонаемными командами — каждый на 40—70 десантников — и несколько буксиров с баржами. Лишь полтора десятка из числа этих судов имели военные экипажи и вооружение (малокалиберные пушки и крупнокалиберные пулеметы). Они входили в состав дивизионов охраны водного района базы и являлись как бы лидерами в отрядах высадки.