Пролив в огне
Шрифт:
На сопровождение каждого отряда и поддержку его огнем при высадке выделялись два-три торпедных катера. При необходимости усилить артподдержку будут использоваться катера-охотники из приданной базе группы катеров-охотников. Быстроходные корабли тоже брали на борт десантников, но в скорости превосходили сейнеры и буксиры [27] в 4—5 раз, чем достигалось ускорение темпов высадки и хорошее маневрирование огневыми средствами.
Вели отряды командиры и военкомы из числа начполитсостава. На каждое судно с невоенной командой выделялся военный комендант, а на более крупные — и комиссар. По указанию начальника Главного политуправления ВМФ армейского комиссара 2 ранга И. В. Рогова из резерва Политуправления Черноморского флота к нам прибыло около 20 политработников.
В штурмовых группах для первого броска с торпедных катеров было по 25 человек. Возглавили их командиры и военкомы. В группах — добровольцы: моряки-радисты, сигнальщики, пулеметчики, стрелки и по два сапера-проводника, знающих местность на Керченском побережье. Вооружение — пулемет, автоматы, винтовки, переносная рация, ручные гранаты. Задача штурмовых групп — захватить кромку берега, организовать пункт высадки и удерживать его, принимая десантников в течение всего периода высадки, затем передать охрану и оборону пункта высадки подоспевшим сухопутным подразделениям, не прекращая поддерживать радиосвязь с КП командира высадки на таманском берегу.
Согласно приказу командира высадки контр-адмирала А. С. Фролова, отряды были строго распределены по направлениям, по времени и включены в состав первого, второго и третьего бросков десанта. Командиры отрядов подчинялись непосредственно контр-адмиралу Фролову.
Первый бросок планировался на Старый Карантин силами четырех отрядов сейнеров, в каждом из которых по пять судов. Командиром головного отряда был назначен старший лейтенант И. Г. Литошенко, комиссаром — младший политрук Феклин. Командиры остальных отрядов в броске — младший политрук Вертеба, воентехник 1 ранга Долина (комиссар — политрук Усик) и лейтенант Хвостов (комиссар — младший политрук Соколов).
Второй бросок — на Эльтиген — осуществляли три отряда сейнеров, по четыре в каждом. Головным отрядом командовал старший лейтенант Г. И. Петровский, военком — старший политрук П. Г. Новожилов. Командир второго [28] отряда — старший лейтенант Мацута, комиссар — младший политрук Иванец, командир третьего отряда — политрук Заборцев.
На Камыш-Бурун (пункт высадки — Камыш-Бурунская коса) в третьем броске десанта посылался самый большой из всех восьми отрядов, так называемый отряд транспортов: три буксира с баржами и восемь сейнеров. Каждая баржа брала до пятисот бойцов и вооружение — полевую артиллерию боеприпасы, транспортные средства. В этом отряде командиром был капитан-лейтенант Н. З. Евстигнеев, заместитель начальника гидрорайона КВМБ, а военкомом — старший политрук Ф. И. Чернявский, инструктор ПУЧФ. Отряд разделили на три группы — по буксиру с баржей и по два-три сейнера в каждой. Головной группой командовал флагманский минер штаба капитан-лейтенант И. Е. Алещенко, комиссаром был техник-интендант К. И. Цимбал, политрук роты выздоравливающих полуэкипажа КВМБ. Второй группой командовал младший политрук Кобяков, третьей — младший политрук Малинка, оба — комиссары групп, они же — командиры. Этот бросок был на главном направлении, и ему придавалось самое большое значение.
Подбор командования и политического руководства показал, что политработников, с учетом прикомандированных, у нас достаточно, а офицеров плавсостава мало. Поэтому зачастую обязанности и командира и комиссара возлагались на политработников.
Ко времени, назначенному приказом, все было готово к десанту.
Десантники уходят в ночь
Наступила тревожная ночь 25 декабря 1941 года, первая боевая ночь Керченско-Феодосийской десантной операции. По прогнозу синоптиков погода ожидалась спокойная, что было крайне важно
В Тамани и Комсомольске, где шла посадка десантников, сосредоточились все плавсредства. Туда, к пристаням и причалам, были подтянуты части 302-й горно-стрелковой [29] дивизии 51-й армии. Началась погрузка. Дивизия, где командиром был полковник М. К. Зубков, а военкомом — старший батальонный комиссар Ерофеев, шла в первом эшелоне десанта и к боевым действиям считалась подготовленной лучше других.
Начинало штормить. Набегавшие волны с шумом разбивались о пристань, заглушая шаги сотен бойцов, всходивших по трапам на баржи и корабли. Быстро наступившие сумерки укрыли покачивавшуюся у берега флотилию сейнеров, катеров, буксиров и барж.
Уже совсем стемнело, а я все еще обходил подразделения, готовые к бою. В Тамани, на песчаном косогоре над пристанью, в одной из хат была устроена «дежурка» коменданта причала. В ней полным-полно: командиры, дежурные, армейские и флотские связные — все ждали своей очереди на посадку. Время сигнала к началу движения через пролив приближалось. Погрузка подразделений 302-й горно-стрелковой дивизии практически была завершена...
В «дежурке» за столом с полевым телефоном, освещенным коптилкой из сплющенной медной гильзы, рядом с краснофлотцем-телефонистом сидит командир дивизии полковник М. К. Зубков. Вокруг расположились красноармейцы и краснофлотцы, которым в эту грозную ночь предстоит выполнять боевую задачу. А пока большинство из них спит или дремлет после хлопотного и утомительного предбоевого дня.
Подсаживаюсь к Зубкову, и мы вполголоса обмениваемся мнениями.
Одновременное использование сухопутных и морских сил в бою ставит много новых задач, которые нужно решать сейчас же. Например, красноармейцам сподручнее атаковать противника на земле, где есть возможность маневра и при необходимости можно окопаться, укрыться, сменить позицию. А как будет на воде? Даже бывалый воин полковник Зубков, пытливо приглядываясь к морякам и бойцам своей дивизии, как бы спрашивает их: сумеют ли в бою действовать согласованно и дружно, как единое целое?..
— Вот вы, моряки, повезете нас на тот берег, — обращается Зубков ко мне. — Атаку-то ведь придется начать с расстояния двух-трех километров. Как под артогнем противника мы будем действовать на ваших суденышках? Не очень хорошо себе представляю, каким будет маневр моих бойцов — в полный рост, когда вокруг вода и лобовой огонь? [30]
Эти вопросы он задает не столько мне, сколько себе самому.
К нашей беседе с интересом прислушиваются бойцы и командиры.
— Десант, — отвечаю ему, — и для морских, и для сухопутных войск — дело трудное. Обстановка подскажет, как быть. Но даже если вражеские пушки и пулеметы будут бить в упор, поворачивать назад не станем. Катера сопровождения подавят огонь врага. Будем маневрировать, но так и пойдем, что называется, «в полный рост» к месту высадки.
Я поделился опытом боев под Одессой, где мы ходили на крейсере в атаку на береговую вражескую батарею, рассказал о десанте полка морской пехоты у села Григорьевка.
Вопрос полковника был мне понятен. Бойцов томило неведенье перед необычной схваткой, все знали, как труден будет путь к победе, знали и то, что многих товарищей мы не досчитаемся после боя. Но сильнее всего была ненависть к врагу, стремление честно выполнить приказ Родины и решить боевую задачу десанта.
В этих условиях огромную роль играла работа с личным составом. Политработники, агитаторы беседовали с бойцами, распространяли листовки и памятки десантнику, изданные Политуправлением Черноморского флота, газеты-многотиражки КВМБ и армейских дивизий. Повсюду прошли партийно-комсомольские собрания с повесткой дня «О примере коммунистов и комсомольцев на десанте».