Промах
Шрифт:
С вершины первого холма открывалась всё та же панорама, что и с высоты наблюдательного дерева, стоявшего на краю леса. В этой панораме было только одно изменение – лес превратился в широкую чёрно-зелёную полосу. Вершина второго холма тоже ничего нового не принесла, кроме ещё дальше отодвинувшегося леса. Я шёл за «первым» к третьему холму и думал: « А вдруг это постапокалиптические времена, когда все динозавры уже вымерли, а современные млекопитающие ещё не появились? И сейчас на земле только мы с «первым», да несколько «вомбатов» с «петухами»?» Но потом бросил быстрый взгляд на бездонное голубое небо с редкими клочками почти не двигающихся облаков и успокоил себя: «Подожди, дружище, ты ещё будешь мечтать об этой пустынной обстановке. Неужто забыл тот далёкий трубный глас неизвестного
Ближе к вечеру мы устроили на одном из холмов получасовой привал. Лес превратился в тонкую тёмную полоску, а горы, казалось, ничуть не стали ближе. Я знал, что это обманчивое впечатление, что скоро наступит момент, когда они начнут зрительно расти с каждым шагом, раскрывая нам всё больше и больше подробностей своего ландшафта.
Мы ели жареное мясо гарпимима сидя на траве, прислонившись спина к спине. Мясо на вкус было похоже на мясо индюка, но без соли мне не понравилось. Затем по очереди отдыхали лёжа. Сначала «первый» на десять минут блаженно вытянулся во весь рост, а я стоял над ним с автоматом, в шлеме с зеркалами, потом я расслабил уже начавшие ныть от долгой ходьбы мышцы. Только когда закрыл глаза, почувствовал, насколько они устали от постоянного сосредоточенного взгляда в зеркала.
Дальше первым шёл я, а в пяти метрах сзади «первый». До гор добрались в сумерках. Дважды мне мерещилось вдали какое-то движение, и дважды я останавливал наше продвижение, чтобы в прицел осмотреть окрестности. Однако горизонт в сгущающейся темноте оставался пустынным. О том, чтобы ещё на подходе визуально найти на склоне гор надёжное место для ночлега, разговора уже не было. К подножию горы мы подошли в тот момент, когда зашедшее солнце бросило последние лучики на редкие облачка, застывшие на западе. Пришлось включить тактические фонари на шлемах. Освещая склон светом фонарей, мы старательно прислушивались к звукам вокруг, ведь видели мы только то, что указывал нам луч, а всю остальную обстановку поглощал густой мрак. Медленно и осторожно мы пробирались среди камней, поднимаясь всё выше и выше. Удобную глубокую расщелину обнаружили примерно через час. Тут же, сняв рюкзаки, забились в неё поглубже, где заснули без задних ног.
Утром, едва проснувшись, мы перекусили на скорую руку жареным мясом и принялись за поиски пещеры. Убили на поиски весь день, истоптали все ноги, а к вечеру вернулись к расщелине, в которой ночевали. Как я и предполагал, мы не то, что пещеры, но даже более удобной расщелины не обнаружили. Ни пещеры, ни расщелины, ни живого существа. Я представлял себе мир динозавров иначе. Этакая идиллия в зелёной долинке окружённой горами, где тучными стадами бродят разнообразные травоядные ящеры, а из близлежащего лесочка плотоядно поглядывают на них плотоядные динозавры. Практически в любой книжке про динозавров найдёшь такую картинку. Умом я всегда понимал, что нарисована она только для того, чтобы одним махом дать понять читателю о разнообразии динозаврового мира. Очутившись в этом мире, я автоматически ожидал увидеть именно такую стереотипную картину.
Второй день в горах снова не дал результатов, но мы ещё с утра решили не возвращаться к месту нашего ночлега, а заночевать там, где застанет нас ночь. К вечеру обнаружили на высокой скале ровный скальный уступ длинной около шести метров и шириной метра три. Я включил тактический фонарь и быстро забрался на уступ, затем спустил верёвку, с помощью которой поднял наши вещи, а затем напарника. За ужином мы решили перевалить через горы, чтобы попытать счастья с обратной стороны. Спали мы опять без дежурств, ведь забраться к нам вряд ли смогло бы хоть какое-нибудь животное.
Проснулся среди ночи от прикосновений к груди. Поначалу я решил, что это «первый» хочет меня о чём-то предупредить. Но эти странные лёгкие прикосновения не были условным сигналом. Никакой информации они не несли. Впрочем, всё же несли. Я включил тактический фонарь на лежащей рядом каске, и моё сердце поскакало из груди к пяткам. Сначала оно несколько раз мощно ударилось
Однажды, ещё до моего перехода по территории Югославии, мы с другом попали в Минский кинотеатр «Комсомолец» на ретроспективный показ английского фильма 1966 года выпуска, называвшегося «Миллион лет до нашей эры». В этом фильме в одном из сюжетов были использованы кадры с настоящим вараном, только увеличенным до невероятных размеров. Я не знаю, почему в той ситуации, в которую забросил нас случай, никто из нас двоих не вспомнил про варанов, ведь ископаемые останки комодских варанов насчитывали возраст около четырёх миллионов лет. Существовала вероятность, что жили они ещё раньше и распространены были на более обширных территориях, чем в будущем. Во всяком случае, мой «палеонтолог» просто обязан был о них помнить, но в силу каких-то причин, выпустил этого представителя доисторической фауны из виду. А змеи? Да любой доисторический питон мог снять нас с уступа на два счёта. Раз – нет меня, два – нет «палеонтолога».
В свете тактического фонаря на меня смотрела огромная голова варана. Можно сколь угодно долго убеждать меня, что этого не может быть, что вараны не проживали на территории, ставшей со временем Смоленской областью, но это был именно варан. Его длинный, толстый язык шевелился перед моим лицом, и эти движения вызывали у меня омерзение. Невзирая на все описанные мной симптомы охватившего меня страха, я на удивление спокойно подтянул к себе автомат, снял его с предохранителя, вскинул, прицелился в ту часть приоткрытой пасти, откуда высовывался язык чудовища и, нажав на курок, послал меж челюстей две пули. Это были первые два патрона из нашего запаса, растраченных мной. Растраченных настолько хладнокровно, что у меня сложилось впечатление, будто это не я, а кто-то другой сделал выстрел. Думаю, что в жизни любого человека случалась ситуация, когда, несмотря на охвативший его ужас, он продолжал делать то, что необходимо в сложившейся ситуации, словно им управлял кто-то со стороны. В общем, я выстрелил, и голова чудовища исчезла. Внизу под нашим карнизом раздался звук упавшего на камни гигантского тела, а через секунду мы с «первым» уже стояли на краю карниза и в свете фонарей осматривали огромную неподвижную тушу. «Первый» молчал, оторопев от выстрелов, увиденного монстра, и я решил разрядить обстановку:
– Ты не в курсе, его есть можно? А то у нас мясо заканчивается.
– Не думаю, – ответил «первый», но почему то при этом пожал плечами.
Внизу шумно вздохнув зашевелилось чудище. Мы оба были настолько шокированы произошедшим, что наша психика дала сбой. Мы даже не подняли оружие наизготовку, а безучастно наблюдали за попытками гигантского ящера встать на ноги. Он ворочался, издавая громкие шипящие звуки, а из его пасти обильно текла кровь. Наконец ему удалось перевернуться на живот и он, забирая вправо, видимо вследствие ранения, устремился по склону вниз, оставляя за собой прерывистый кровавый след.
– Обиделся, наверное, – произнёс «первый» и нервно хихикнул.
– Сдохнет где-нибудь внизу на радость падальщикам такая громадина. Сто процентов пули несколько раз срикошетили внутри о кости черепа. Как он умудрился с фаршем в башке убежать?
«Первый» промолчал. Я посмотрел на него, осветив ему лицо фонарём. Он никак не отреагировал на яркий луч. Не закрыл глаза рукой, не отклонил голову. Он просто стоял и смотрел вниз, туда, где в темноте скакали по склону камни, выдавая своим стуком перемещение гигантского варана. «Первого» трясло. Он стоял, обхватив себя руками за плечи, и колотился. Колотился словно голый на тридцатиградусном морозе. Глядя на него и меня начала пробирать дрожь. Это ничего, это послестрессовое состояние. Главное, что оба живы. Было бы гораздо неприятней проснуться и увидеть ноги напарника, торчащие из пасти монстра. Я подбадривающее положил ладонь на плечо «первого».