Промах
Шрифт:
Наконец мы вышли из лесу и остановились на краю открытого пространства. Перед нами раскинулась довольно обширная равнина, покрытая пологими холмами, заросшими густой высокой цветущей травой.
– Осталось самое трудное – пройти равнину и не попасться на обед велоцирапторам, – тихо произнёс я, не сводя с травы взгляда, при этом надеясь, что смогу отличить, когда она колышется под дуновением ветра, а когда движима крадущимся хищником.
– Ты явно пересмотрел фантастики в своё время. Неужели ты думаешь, что велоцерапторы и впрямь сидят сейчас в этой траве и ждут, когда из антропоцена в мел перенесутся два человека и попрутся
– Ты думаешь, что их там нет?
– Почти уверен. Это в «Парке юрского периода» они были поставлены людьми в условия, где на сравнительно небольшом участке суши были вынуждены выживать в плотном контакте с другими хищниками, ограничивающими их зону обитания. Сейчас Верхний Мел. Период, когда протекало активное вымирание динозавров. Я надеюсь, что мы вообще не встретим ни одной зверюги, способной лишить нас жизни. К тому же, Спилберг в своём фильме зачем-то увеличил велоцераптора в несколько раз. На самом деле велоцераптор был ростом не выше семидесяти сантиметров.
– Здорово. Одной опасностью меньше.
– Я бы сказал, что больше, а не меньше – в голосе «первого» появились весёлые нотки.
– Обьясни, – попросил я.
– Если велоцераптора в фильме увеличили, то дилофозавра уменьшили. Если помнишь, плащеносный такой красавчик, который ядом плевался. На деле четыреста килограммов весил.
– Не маленьким был парнишка, – поёжился я от неприятных мыслей, вызванных рассказом «первого».
– К счастью, жил он намного раньше Верхнего Мела, но кто знает, может и сохранились ещё. Не понимаю, зачем Спилберг допустил с динозаврами такие вольности. Общипанный дейноних, сыгравший в фильме велоцераптора, великолепно смотрелся бы, оставшись самим собой.
– Почему «общипанный»?
– Дейноних был частично оперён. В одном из фильмов «Парка» он всё-таки появляется во всей красе.
– Нет ни какого желания встречаться ни с кем из них. Честно.
– Может быть и не встретимся. Если серьёзно, почти все динозавры из «Парка» жили в разные периоды. А эта троица уж точно не жила в Кампанском ярусе Верхнего Мела.
– Тогда вперёд? – я почувствовал себя бодрее и увереннее.
– Да подожди ты. Сначала пройдём вдоль леса и найдём самое высокое дерево. Я видел его с нашей ветки. По моим расчётам метров пятьсот вправо. Залезем и осмотримся. Наметим путь, затем вернёмся к себе, а завтра чуть свет двинем к горам. Придём туда, скорее всего, ближе к ночи. Ночевать там придётся, думаю, под открытым небом, ведь искать пещеру времени у нас уже не будет.
– Почему ты сразу не вывел нас к дереву?
– Потому, что выбирал нам путь с максимально большим обзором местности. Или ты хотел, чтобы на тебя кто-нибудь из кустов выскочил? – «первый» был предельно серьёзен, но его ответ вызвал у меня улыбку.
– Нет уж, не надо. Двинем к дереву?
На дерево, лишь слегка уступавшее в размерах тому, на котором находилось наше жилище, мы забрались вдвоём. Устроились на толстых ветках поудобней, затем сквозь прицелы автоматов начали осмотр далёких гор. Долго обсуждали к какой точке горного подножия выходить, а когда пришли к единому мнению, начали прорабатывать маршрут движения. Он получался у нас довольно извилистый, ведь проложили мы его через вершины самых высоких холмов, чтобы с них, видя перед собой скрытую досель холмами местность, проводить рекогносцировку.
Мы провели на дереве около часа, дотошно обсуждая все
Я бесшумно спустился на последнюю ветку, и, обхватив её ногами, улёгся на живот. Крысы приближались. Они должны пройти от меня в метрах десяти. Этого расстояния должно быть предостаточно, чтобы броском ножа убить толстого вожака. По мере их приближения я всё больше и больше понимал, что на крыс животные похожи весьма отдалённо. Хвост у них был голым и длинным как у крыс, а в остальном – копия капибары. Когда до дерева оставалось метров пятнадцать, крысиный вожак изменил направление движения, направившись к нашему дереву. Подойдя к дереву, всё крысино-капибарное семейство улеглось на траву прямо подо мной. Видимо, у них наступила послеобеденная сиеста, что давало мне повод выбрать жертву не спеша.
Убивать вожака я уже передумал. Наверняка он самый старый из всех, поэтому его мясо может оказаться и самым жёстким. С учётом отсутствия холодильника и соли, сделать запас мяса длительного хранения у нас не получится, значит, выбирать нужно молодую, не очень крупную особь.
Выбрав жертву, я метнул нож и молодой крысиный капибарчик забился в судорогах. Стая вскочила, но почему-то не бросилась наутёк, а стала обнюхивать мёртвого собрата. Я решил их спугнуть. Вложив два пальца правой руки в рот, я оглушительно свистнул. Стая подскочила от неожиданности, но, как ни странно, осталась на месте. Мало того, животные задрали головы вверх. Увидев меня, они громко и воинственно зашипели.
«Первый», уже не скрываясь, спустился на мою ветку. «Капибары» сгрудились в кучу. Встав на задние лапы, они старательно к нам принюхивались.
– Что будем делать? – спросил я напарника.
– Надо было грохнуть вожака.
– Я решил, что у него будет жёсткое мясо.
– Резонно, – «первый» сплюнул вниз, – я бы ни за что не подумал, что дидельфодоны такие бесстрашные. Вот кого нам надо бояться при переходе к горам. Если они так смело разгуливают по равнине, значит о велоцерапторах можно не беспокоиться. Впрочем, забывать о них тоже нельзя.
– Давай нож, – я протянул к «первому» руку, – грохну вожака.
«Первый» отдал мне нож. Через секунду вожак замертво упал на землю с торчащим из шеи ножом, а стая бросилась врассыпную.
Мы спустились с дерева. Я вырезал ножом из толстой ветки молодого клёна лопатку, которой выкопал в мягком грунте два углубления подходящего размера. В одной яме «первый» приступил к разделке тушки молодого дидельфодона, а во второй я закопал мёртвого вожака. Мне не очень-то нравилось такое занятие, но в нём была необходимость, ведь завтра мы выйдем в этот район в рассветных сумерках и нас вовсе не прельщала встреча с представителями местной хищной фауны, привлеченной запахом падали.